бы ребенка… куда-нибудь. Например, с Доку, хотя он бесценный помощник. Нет, не пришлось бы, никогда…
Хюррем отчаянно твердила себе это до тех пор, пока дрожь, охватившая тело, не прошла.
Но теперь… теперь надо что-то делать. Девочки подрастают, они уже подросли: сама она в их возрасте… ладно, об этом не стоит сейчас думать.
Так или иначе, Михримах скоро выйдет замуж. С Орысей тоже пора расставаться.
В дальних краях, под крылом мужа, ей будет хорошо. А даже если и плохо, она останется в живых, это главное.
Хасеки-султан больше не дрожала. Решение было принято.
…Ночью Орысе опять приснился Ибрагим-паша. И опять это был странный, необычный сон. Что-то в нем было узнаваемо: обстановка дворца, его лестницы, переходы, колонны… Что-то неузнаваемо вовсе. А что-то вообще оставалось расплывчатым, неясным, как и положено там, во сне.
Ибрагим-паша и появился именно оттуда – из рваных, размазанных теней, что окружили, как стая воронов, высокую узорчатую арку. Куда она вела, Орыся даже представить боялась и потому смотрела лишь на Ибрагима-пашу, смотрела с испугом и настороженностью, как смотрят на необъяснимое чудо: в готовности либо принять его безоговорочно, либо бежать прочь без оглядки.
Однако убегать не пришлось. Ибрагим-паша вдруг улыбнулся. А потом он как-то незаметно оказался совсем рядом и взял ее за руку.
В прошлом сне она видела его пальцы: в крови, мизинец на правой почти оторван, костяшки содраны, – но сейчас ни крови, ни ссадин, только перстни с драгоценными камнями. Орыся подивилась было таким переменам, однако оставила удивление – это же сон, всего лишь сон, а в нем возможно все. Там даже мертвые становятся живыми и нет ни тлена, ни смерти, ни утрат. Там птица Симург, извечная покровительница и само бессмертие, воскрешает из пепла ушедших навсегда. И это, наверное, правильно.
«Да, именно так, – кивнул великий визирь, уловив ее мысли, – здесь я постараюсь быть с тобой как можно дольше. Постараюсь защитить, предостеречь… Пойдем, кое-что покажу». И повел куда-то, держа за руку. Орыся не сопротивлялась, слова Ибрагима-паши успокоили и вселили в нее уверенность, что все сейчас происходящее не что иное, как чья-то добрая воля.
Только добрая.
Шли довольно долго. Она почти не оглядывалась по сторонам, лишь мельком отмечая многочисленные переходы и лестницы, ведущие куда-то вниз, вниз и вниз. И все время старалась не отрывать взгляда от руки визиря: живой, с гладкой кожей, теплой… Путеводной нити в этом мире сна.
Остановились возле узкого окна, забранного решеткой. «Узнаешь?»
Она пригляделась. Как странно: они ведь сейчас внутри дворца и это окошко должно быть обращено наружу. Да оно и не окно вовсе, а щель… крестовая щель с двумя расширениями…
Бойница.
Зарешеченная бойница, за которой – каземат. Их каземат. Надземная темница.
«Смотри. – И Ибрагим-паша совсем без усилий, как ей показалось, вытащил один из камней
