на котором сейчас было написано немое восхищение.
Дети завороженно смотрели на няньку, которая только что закончила свое повествование, видимо, полностью пребывая во власти чудесной сказки. За стенами замка гудел разбойник-ветер, гоняя по пустоши снег, но маленькое общество, собравшееся здесь, возле теплого очага, чувствовало себя прекрасно.
– Много-много лет… – эхом отозвался маленький Гил и даже шмыгнул носом от избытка чувств, незаметно покосившись на брата.
Бран тут же сурово нахмурился – будущему воину, почти взрослому, нечего слушать какие-то бабские сказочки, пусть даже и такие волшебные.
– А сколько это – много-много лет? Три года? – вдруг послышался звонкий требовательный голосок откуда-то из темного угла.
Из-за бесформенной груды пледов и соломы, сваленной неподалеку от камина, неожиданно вынырнула замурзанная мордашка девочки с огромными, в пол-лица, глазищами. Всем присутствующим одновременно показалось, что огонь, пылавший в очаге, волшебным образом перекинулся на эту кучу тряпья и заиграл веселыми искрами над головой ребенка. Золотисто-рыжие, необычайно яркого оттенка волосы пушистой копной венчали голову девочки лет шести с открытым от восхищения ртом.
– Эрика! Я-то думала, что ты давно уже уснула, баловница! – Кэтрин всплеснула руками и покачала головой. – Для чего ж я тут сказки рассказываю битый час, у меня уж, поди, и горло болит!
– Кэт, ты же знаешь, что дети могут слушать твои истории про эльфов и фей дни напролет, – с усмешкой заметил сэр Родерик.
– Ну, па! Сколько, три? – раздался требовательный голосок.
– Бог мой, как ты упряма. Почему три, Эрика? – устало и раздраженно спросил мужчина, не глядя на ребенка.
– Ну-у-у, вы же с мамой тоже жили счастливо целых три года, – уверенно сказала девочка, – а потом она умерла. Значит, жить счастливо много-много лет можно три года?
Она простодушно уставилась на отца, ожидая ответа.
– Эрика! – раздался нечеловеческий рев, от которого все вздрогнули. – Как ты смеешь, негодный ребенок!
Хозяин замка вскочил, непроизвольно сжав кулаки. Сэр Родерик, казалось, в мгновение ока лишился рассудка. Страшно побледнев, он подался в сторону испуганной дочери. Мальчики втянули головы в плечи, а Кэтрин так и замерла с открытым ртом. Вдруг он резко выдохнул воздух сквозь сжатые зубы и опустился обратно в свое кресло, жалобно скрипнувшее под его весом. В зале повисла неловкая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием сэра Родерика. Бран незаметно показал кулак сестре.
Через некоторое время Кэтрин, вздохнув, поднялась и неуклюже погладила мужчину по плечу.
– Сэр Родерик, да что вы… Она ж несмышленое дитя, не хотела вас обидеть. Не убивайтесь вы так! Уж сколько лет прошло, пора образумиться.
– Для меня не имеет значения, сколько
