да вышивать, поджидая богатого жениха, а ты, вся растрепанная, грязная, ведра носишь да камнями с мальчишками бросаешься!
Эрика подхватила ведро и медленно двинулась в сторону кухни, бросив через плечо насмешливый взгляд.
– Кэт, что на тебя нашло? – спросила она. – Ты решила научить меня хорошим манерам? Так кому они тут нужны! Крестьянам из деревни или нашим баранам на пастбище? Поверь, мне достаточно и отца Годвина, который замучил меня своими проповедями!
– А все ж таки читать и писать ты теперь умеешь, – удовлетворенно произнесла Кэтрин, семеня за свой воспитанницей. – Не всякая богатая невеста может этим похвастаться! Вот появится у тебя жених, а ты ему…
– Опять ты о своих женихах! Заладила: женихи, женихи! – с досадой воскликнула Эрика. – Нужны они мне! Я, может, замуж и вовсе не собираюсь.
– Это ты сейчас так говоришь, – уверенно проскрипела старуха. – А вот придет время, подыщем тебе богатого да красивого англичанина…
Эрика, выведенная из себя, с размаху поставила ведро на землю перед кухонными дверями[6].
– Слушай, Кэт, – вырвалось у нее, – что-то я не верю, что ты сама обращала внимание на то, кем был твой Томас – англичанином или бедным шотландцем. Небось выходила по любви за него, а?
В следующее мгновение девушка уже пожалела о своих словах. Лицо старой Кэтрин перекосилось, словно она съела кислую сливу, а из маленьких голубых глазок покатились слезы.
– Кэт! Ну что ты, Кэт… Я не хотела, прости! – Эрика бросилась утирать слезы старой женщине своими чересчур длинными рукавами. – Господи, не нужно было напоминать тебе…
– Ох, не смотри ты на меня, дуру старую, – закрываясь от нее руками, проговорила нянька. – Как вспомню своего Томми, так и плачу, совсем как ваш батюшка за матушкой. Его ругаю, а сама плачу.
Девушка совсем расстроилась. Кэт нечасто плакала при ней, все больше бранила за какую-нибудь провинность, которых у нее бывало множество. А тут… Эрика почти силой усадила Кэтрин на ступеньку перед кухней.
– Кэт, прости. Поплачь, может, тебе станет легче. – Она обняла няньку за плечи, и та понемногу стала успокаиваться.
– Не будет мне уже легче, девочка, – грустно глядя вдаль своими выцветшими голубыми глазами, произнесла старуха. – Видно, только в могиле успокоюсь. Очень уж мы любили друг друга, Томми и я. Бывало, обнимет он меня вот так, да все горести куда-то и денутся. И никакого богатства мне не нужно было, в этом ты права… Но Бог дал, Бог и отнял…
Старая нянька замолчала, пожевав беззубым ртом. Девушке самой стало так грустно, что захотелось плакать. «Очень уж мы любили друг друга…» Наверное, это так страшно – потерять любимого человека. Эрика крепко обняла ее. Кэтрин давно стала членом их семьи, ведь она нянчила сначала маленького сэра Родерика, а потом последовала за своим воспитанником в Тейндел, когда барон Генри Перси изгнал своего старшего сына из родового замка. Сколько Эрика помнила, нянька всегда была старой, сгорбленной
В Средние века кухню обычно выносили за пределы дома отдельным строением, чтобы избежать пожаров.
