вернул амулет Максиму и добавил:
– Ценности никакой не представляет. Так, дешевка. Только как память и годится.
– А я о чем? – согласился Максим. – Говорю же, намоленный поколениями Громовых. Теперь от отца ко мне перешел.
Тут пришел черед удивиться Ивану Сергеевичу.
– Постой, – сказал он. – Ты не из тех ли самых Громовых, которые на Урале резчиками и огранщиками были? Копателями да старателями?
Максим с явной гордостью кивнул.
– А не сын ли ты Виталия Андреевича?
– Он самый, – с еще более видимым удовольствием улыбнулся именинник.
– Ну-у, брат! – развел руками Иван Сергеевич. – Давай тогда еще выпьем.
– Так нет же больше.
– А принесут.
Иван Сергеевич вытащил из штанов мобильный телефон, коротко переговорил с кем-то и добавил:
– И телевизор захвати. Хоть нам и так не скучно, но владеть информацией надо.
Потом продолжил разговор:
– Так вот откуда ты про серпентин и другие самоцветы знаешь. Ты извини, Макс, на похороны твоего отца я не успел, в командировке был. Но потом на Ваганьковское кладбище пришел, могилке поклониться.
– Да я сам, Иван Сергеевич, еле успел его в живых застать. От рака за месяц сгорел. Прилетел из Намибии, можно сказать, к его смертному часу.
– А что в Намибии делал?
– Да с кимберлитовыми трубками завязан. Вернее, с аллювиальными россыпями.
– Понятно. Ну, об этом мы после поговорим. Времени у нас много. А Виталия я хорошо знал. И деда Андрея тоже. Знатные были мужики. Да его вся Москва знала, вернее, весь Кремль. А я ведь и сам с Урала. Только вы – ширинкины, а мы – малышевские. Но это рядом. Каких-нибудь сто километров. На родине давно не был?
– Увы. Можно сказать, в детстве только да в юности один раз, проездом. Но дом стоит крепко.
– Умели строить. Я вот тоже все никак не выберусь. Так ты, значит, тоже горняк? Судя по всему, один вуз кончали? Горный?
– Так точно, товарищ маршал.
– Нет, ну надо же! Встретились два одиночества, не только земляки, но еще и однокорытники, и где? В Бутырке. Как говорил Будда: мир теснее, чем нам кажется. А человек шире, чем мир. Кстати, я почти уверен, что и само слово «Бутырка» произошло от Будды.
– Тогда надо называть – Буддырка, – выдал Максим.
– А еще лучше – Бутылка, – весело подхватил Иван Сергеевич.
Им почему-то стало тут совсем хорошо, словно они сидели в отдельном кабинете в каком-нибудь экзотическом загородном ресторане. Два старых приятеля, правда, с разницей в возрасте в 25 лет. Даже уходить не хочется. Забыли, что это и невозможно. Оно и к лучшему. Прогонять бы стали – не ушли. Очевидно, у них сейчас совпадали мысли, поскольку старший заключенный радужно произнес:
– Лучшего места для самосозерцания и не найти.
А младший столь же воодушевленно ответил:
– Главное,
