себя Петр I, при Анне приобрела уродливый характер, пагубно сказавшийся на судьбе страны.
Остерман и Миних были талантливые и достойные люди, ставшие частью российской славы, но Бирон и братья Левенвольде, занимавшие первые места и определявшие судьбу России при императрице Анне, паразитировали на теле страны.
Петр – при всей своей нелюбви к старой Москве – поднимал, возвышал и образовывал нацию, дворянство, предприимчивых людей. А при Анне ее жадный, наглый и жестокий фаворит Бирон не удосужился выучить язык страны, которой он правил, и намеренно унижал родовитую знать и русское дворянство.
Впрочем, последних не надо идеализировать. Верховники оказались несостоятельными, а дворянство – разобщенным, лишенным чувства корпоративности (вот оно, наследие самодержавия и петровской дубинки!) и заботящимся лишь о сохранении своей власти над крестьянами. Эту власть ему дали – дворянство позволило самодержице все, включая собственное бесправие, унижение достоинства, беспричинные опалы, изуверские казни и производство в дворцовые шуты потомков знатных родов.
И судьба сподвижников Петра и клана Долгоруких стала тому примером.
Грянула беда над Долгорукими. Бывших фаворитов Петра II не любили. Не любили за алчность, высокомерие и грубость. И потому опалу их встретили при дворе, со злорадством и одобрением. Были довольны и Голицыны, получившие новые звания и чины. Никто из злорадствующих, правда, не понимал, что кара постигает родовитый клан не за пороки, а из-за бесцеремонного, непредсказуемого и уничижительного произвола, который очень скоро станет нормой обращения с российской знатью.
В апреле 1730 года последовали указы императрицы: князья Михаил Владимирович и Иван Григорьевич Долгорукие определялись губернаторами в Астрахань и Вологду, а Василий Лукич, Алексей и Сергей. Григорьевичи, а также Иван Алексеевич высылались в дальние деревни, где им было велено жить «безвыездно за крепким караулом».
А за несколько дней до этих указов состоялась свадьба князя Ивана Долгорукого и Натальи, дочери графа Бориса Петровича Шереметева, фельдмаршала и любимца Петра Великого. Как не похожа была эта свадьба на обручение! Пятнадцатилетняя Наталья тогда стала невестой самого блестящего московского жениха – двадцати двухлетнего красавца Ивана Долгорукого, обер-камергера и фаворита императора Петра II. Но не чины и положение жениха завоевали сердце графини Шереметевой. За суетностью и легкомыслием князя Ивана юная графиня сумела распознать доброе сердце и живой ум.
И вдруг разразилась катастрофа – умер Петр II и воцарилась Анна. «Куда девались искатели и друзья? – писала Наталья Борисовна. – Все спрятались, и ближние отдалече меня сташа, все меня оставили в угодность новым фаворитам; все стали уже меня бояться, чтобы, я в стречу кому не попалась, всем подозрительна». С твёрдостью необыкновенной она отвергла предложения родни оставить князя Ивана и выйти за другого («Я такому
