на дачу. При другом раскладе, у него полный цейтнот. Заковыка в том, что возле дачи в тот день его машины никто не видел. В гараже её тоже нет. И до сих пор мы авто не нашли.
– Это – номер, – почесал затылок Павел. – За него нам на заслушивании могут вдуть по самую сурепку. Гаишники чего-то плохо шевелятся. Может, прямо сейчас, без раскачки, на пару их встряхнём?
– Не-е-е, – отказался Полунин. – Ко мне скоро Таранова и Алякин пожалуют. Помнишь, я тебе рассказывал про пикник на огороде да с шашлычками? Ещё отдельное поручение для исполнения в милицию отправлял?
– А-а-а…Ушла – и не вернулась, – насмешливо протянул оперуполномоченный. – Да она где-нибудь в Сочах ошивается с хахальком, а ты – рыщешь серым волком. Тут твой шеф отчудил, ей-бо, возбудив дело на пустом месте. Отчуди-ил…Более чем…Ладно, бывай, я сам про авто провентилирую.
Розанов удалился весьма кстати, так как Полунину почти сразу же позвонила Лена Поспелова. Наконец-то! После четырёх томительных суток молчания.
– Гордик, привет! – беспечной пташкой «прочирикала» она в трубку.
– Здравствуйте, Лена! – внешне более сдержанно реагировал Полунин.
– Я тебе звонила в тот вечер, в пятницу, но ты не брал трубку.
– Выезжал на убийство. Потом ночи напролёт раскрывали преступление.
– А-а-а…Ясненько. Гордик, у меня сейчас у самой заморочки в институте. Меня несколько дней не будет в Чусовом. А как я появлюсь, мы созвонимся и встретимся. Я тебе сама позвоню. О`кей?
– …О`кей, – разочарованно выдохнул Полунин, не вполне понимая, какая может быть учёба летом.
– Ну не сердись, мой Гордик, – прощебетала Поспелова. – Чем дольше разлука, тем радостней встреча. Я тебя нежно-нежно целую. Гуд ба-ай, мой бэби!
– Гуд бай, – тупо повторил вслед за Леной Полунин фразу прощания в уже издающую короткие отрывистые гудки телефонную трубку. – …Гуд бай.
2
Инна Таранова оказалась худосочной молодой особой с сердитыми колючими глазами и узким волевым личиком с выступающими скулами. «Полумужик-полубаба, – заполняя в протоколе допроса строки с автобиографическими данными, подумал про неё Полунин, склонный придумывать лаконичные характеристики. – Недаром у неё девичья фамилия была Железнова. Типичная вобла. Такая либо имеет мужа-подкаблучника, либо остаётся старой девой. Как их называли в старину? Девка-вековуха? Вот-вот, девка-вековуха».
Таранова держалось дерзко, и пояснения давала с неприкрытой неприязнью. «Ну чего привязался?! Чего пристал?!» – непроизвольно излучала она отторжение в несдержанном передёргивании плечами, в бесконечном фырканье, в неровном покачивании левой ноги, закинутой на правое колено. В кабинете свидетельница, естественно, не курила, а Гордея, меж тем, не покидало ощущение, что Инна держит сигарету в зубах. Его то и дело обдавало воображаемым табачным чадом.
Информация Тарановой ничего
