словоохотливо, но, не теряя бдительности, докладывал Лукьянов, преисполненный важности от того, что и он приносит пользу в чрезвычайной ситуации. – Кобели за ней хороводы водили. Лихие махаловки чинили. Пластались за неё до крови. Конечно, это было давно. Лет уж десять тому. Погодя, она вроде образумилась. Щас-то ей под «тридцатник». Перебесилась, должно?
– Вот и поглядим, – заключил Иван Иванович.
За предварительным обменом мнениями доехали до места происшествия. Возле дачи Острянских, представлявшей собой типичный небольшой рубленый домишко пятидесятых годов с пристроенной к нему крытой оградой и примыкавшим огородом, уже стояли два автомобиля отдела внутренних дел. Поодаль от усадьбы стояли два сотрудника милиции, а непосредственно у ворот – судебно-медицинский эксперт Старосельцев и начальник милиции Нагорных. Последний накоротке выпытывал у высокой, с монументальным бюстом, эффектной и моложавой блондинки обстоятельства, предшествовавшие обнаружению убитого:
– Значит ты, Жанна, после пяти, как закончилась смена, сразу поехала сюда?
– Нет, – отрицательно мотнула головой блондинка. – Я из фирмы зашла домой переодеться – квартира рядышком. Да к соседке по лестничной площадке Гайсиной заскочила – спички взять для газовой плиты. Дома-то мы пьезозажигалкой пользуемся, а на дачку забываем купить. И уж оттуда – сюда. Мне от улицы Юности до дачи – два шага шагнуть. Семь минуты ходьбы. Подхожу. Баба Нюра Кожина – соседка напротив – на лавочке сидит. Я ещё с ней поздоровалась и ойкнула: «Ой, а ворота-то наши чего это приоткрыты…И замка на них нету…Странно. Неужели Женя так рано пожаловал?»
Приблизившись к ним, прокурор и Полунин без пояснений догадались, что Нагорных разговаривает с новоиспечённой вдовой. В поведении той сквозило нечто от потрясения, но держалась она в пределах нормы. Не плакала и толковала внятно. Вновь прибывшие жестами поприветствовали начальника милиции и продолжили внимать монологу Острянской.
– …Двери в дом тоже открыты, – рассказывала Жанна. – Вхожу внутрь, а там он на полу лежит. И из-под него – подтёк. Кровь. Я аж заледенела вся, стронуться не могу. Спустя какое-то время опомнилась и побежала к соседям…к Кожиным.
Женщина прервалась, прикрыв лицо ладонями. Шеф указал Гордею глазами на проход, и они направились в глубь ограды.
– Убийство, совершённое в условиях неочевидности, наверное, первое в вашей практике? – на ходу поинтересовался Иван Иванович у Гордея.
– Угу, – лаконично буркнул тот, поскольку так оно и было.
Полунин до сегодняшнего выезда закончил пару-тройку дел об убийствах, но то были в смысле доказывания банальные несложные бытовые эпизоды, в которых вина преступника была явной. Потому сейчас следователь был предельно сосредоточен, дабы не пропустить малейшую зацепку, выводящую на неизвестного пока преступника. Любая мелочь могла сыграть определяющую роль.
Минуя сени, прокурор увидел нескольких милиционеров,
