не родятся апельсинки». На что получил объяснение: «С ней интересно и легко. И мне всегда хотелось узнать элиту поближе».
Родион надел старые джинсы, захватил рубашку для Лизы, бутылку вина и поднялся вслед за ней на крышу.
Было ранее июньское утро. С крыши дома открывался великолепный вид на Москву. Уже порозовел шпиль высотки на Котельнической набережной, и засверкало золото на куполе колокольни Ивана Великого, но две невысокие звонницы Ивановского монастыря, до которых, казалось, с крыши можно дотянуться рукой, были еще в ночной тени. Покрытая железом, окрашенным в зеленый цвет, крыша казалась почти плоской. По краю она была окружена белой балюстрадой с толстыми фигурными балясинами. Через каждые несколько метров ограждение прерывалось невысокими площадками, с которых статуи рабочих, солдат и крестьян, будто охраняя дом, внимательно всматривались в разные районы столицы. Скульптуры давно не ремонтировались. Белая краска полиняла и у многих из них вместо рук, ног, серпов, молотков и винтовок торчали куски арматуры и цемента.
– Как оказывается все рядом! Когда идешь здесь внизу пешком, то не всегда даже понимаешь, в какой стороне что находится. Никак к этому месту не привыкну. Влево, вправо, вверх, вниз… Подкопаевский, Подколокольный, Кривоколенный… Сам черт ногу сломит.
Лиза стояла, облокотившись на широкие каменные перила ограждения. Она знала, что ее попа сейчас выглядит великолепно и Родион не сводит с неё глаз. Все ближайшие дома были ниже этой крыши, поэтому видеть их никто не мог.
Родион сел на пологую крышу чуть позади Лизы, сделал большой глоток из бутылки и действительно любовался ее фигурой. Именно безупречными ногами и рыжими волосами она и привлекла его в первую встречу. Это было в первый день после его возвращения с Камчатки. Черты лица сначала отталкивали: у Лизы был большой острый нос с горбинкой и крупная нижняя челюсть с неправильным прикусом. Это придавало лицу немного циничное выражение. Может быть, комплексуя из‑за этого и чтобы понравиться, она всегда была доброжелательна и улыбчива, умела внимательно слушать и поддержать беседу. Это и старательность в постели, выгодно отличало ее от тех красавиц, которые считали, что если они легли с кем‑то в постель, то уже это большая честь и награда. При этом Лиза была из очень известной семьи и скорее всего не испытывала недостатка в поклонниках.
– Да, чертей и ведьм здесь хватает, – сказал Родион. – Бегают по утрам голыми по крыше.
«В утреннем глотке есть особая прелесть – выпил и весь день свободен», – подумал Родион, рассматривая татуировки на длинных Лизиных ногах.
– Меня совсем маленькой родители отправили из Москвы учиться в Италию. Сначала была без ума от Европы. У моих предков дом в Тоскане. Знаешь, такой типичный итальянский домик: выгоревшая на солнце желтая охра, черепичная крыша. Так, ничего особенного. Но какая там вокруг красота! Какой простор! На склонах гор ровные террасы виноградников. А от дома вниз, вдоль ручья, идет фантастическая
