броней, отгородившийся от страхов. Где-то там, во внешнем мире, про него забыли. Там режут Люську и льется кровь. Но здесь тихо и спокойно, только громко колотится сердце. Надо лишь выждать, пока убивцы уйдут.
Панцирь рассыпался с едва слышным звоном, как тонкое стекло. Мир встретил пятнами крови на земле и мыслью: «Что я скажу маме?»
– Сильно мать убивалась? – спросил отец Григорий, когда они сидели на лавочке возле церкви.
Павлик всхлипнул. Он бросил на землю несколько крошек для стайки воробышков, что весело прыгали и щебетали на теплой земле.
– Не плачь, – сказал отец Григорий. – Она была рада, что ты жив остался. А коза – дело наживное. Ну, перестань. Есть такие моменты, когда каждый может испугаться.
– Папа бы не испугался! Вы бы не испугались!
– Я? – нахмурился отец Григорий. – Еще как бы испугался! Что я могу сделать против двух здоровяков? Зато я умею фокусы сотворить, хочешь, покажу?
Павлик кивнул. Отец Григорий достал коробок спичек, зажег одну, держа в правой руке. Затем протянул левую, и огонек, сорвавшись со спички, пролетел по воздуху и впитался в вытянутый палец.
– Здорово! – удивился Павлик. – Вы… огонь… в себя! А папиного паука… боль от спины тоже так забираете?!
– Подобным образом.
– А вам не больно?
– Чуть-чуть, – усмехнулся отец Григорий. – Вот если я много огня впитаю, тогда да – больно будет, даже очень. Смотри, я, оказывается, еще и слезы забрать умею!
– Нет, – улыбнулся в ответ Павлик. – Они сами высохли. Ой, совсем забыл. К отцу человек приходил, о вас спрашивал. Сказал, что не надо вам больше видеться. Это плохо, что я подслушал, да?
– Это негоже, Павлик.
– А меня простят? Ну… там.
– Перед этим ты сам себя простить должен. А насчет отца не переживай. Я все равно приду, когда его опять схватит. Пусть ночью, чтобы никто не видел. Понимаешь, ведь нам с тобой не просто так сила дана. И родились мы здесь не случайно. Где-то существует другой мир, светлый, чистый, там люди не убивают друг друга и царит счастье. Может быть, среди нас есть посланцы оттуда, что думаешь? Что, если Господь хотел, чтобы мы родились тут и принесли частичку света иной жизни?
– Я не знаю.
– А ты не знай. Просто поступай, как считаешь правильным.
Отец Григорий умер два месяца спустя, когда начались холода и первые заморозки затянули лужи тонким льдом. Павлик сидел дома – противная ангина схватила горло. Говорить было больно. Книгу про детей капитана Гранта читать не хотелось – Павлик лежал и смотрел в окно. По небу медленно и торжественно, как на параде, плыли тучи с розовой корочкой. И далеко-далеко в воздушном океане чудились волшебные земли, полные ярких цветов и говорящих птиц.
Ему рассказали позже, как загорелась школа. Наверное, отошла заслонка у старой печи. Выпало горящее полено, занялся половик. Через несколько минут пламя бушевало, перекрыв выход к спасению. Испуганные
