тот костер, не для тебя даже. Для всей Франции…
– Это… сказали тебе ОНИ? – просипел я, едва языком ворочая.
– Нет. – Она устало махнула рукой. – ИМ, оказывается, Францией больше, Францией меньше… А вот такие, как я, в тысячелетие раз, много два-три рождаются. Те, которые могут ИХ слышать. Через которых ОНИ жить могут. Да ладно, не полная я дура, чтобы напоследок о НИХ всем рассказывать… или хотя бы тебе… Забудь.
Села на пол, прислонясь к скамье спиной. Совсем без никаких мыслей в голове я опустился рядом. Ощутил своим плечом ее плечо. Вровень.
Дрозд вдруг громко засвистал, затрещал, залился трелями. И, не знаю откуда, мы одновременно поняли: истекают последние минуты, когда нам вместе быть. Едва лишь отзвучит дроздиная песня – войдет стража.
Можно было отмерить это время в «Отче нашах», но что-то не хотелось.
Ефим Гамаюнов
Конец эпохи
Солнце раскрашивало зеленью луга, выделяющиеся аккуратные разделы крестьянских полей, неровные ленты дорог. Картинки, проносящиеся за окном
…такое простое, невыразимо красивое и понятное. Такое сложное и неуловимо шаткое в равновесии конструкции из человеческих страстей, опасений, надежд…
или само нутро великой страны?
– Ваша светлость…
Сидящий за низким столиком немолодой, но статный мужчина с пышными усами отвел глаза от окна и обернулся на голос.
– София, дорогая, посмотрите, какое прекрасное утро сегодня.
Женщина, подошедшая к эрцгерцогу, была невысока и изящна, с прямой спиной и тонким точеным лицом. Темные волосы собраны в высокую аккуратную прическу.
– Фердинанд, сегодня светит солнце, но на душе у меня неспокойно.
Мужчина улыбнулся, и в уголках глаз образовались «морщинки смеха»: они так нравились княгине Софии, но она все реже видела их на лице мужа.
– Это все от проклятого паровоза!
– Ваше высочество! Так говорить вам не подобает.
– Извините, дорогая, я слегка не выспался, вероятно. Сегодня чудесная погода, обещаю, как только я закончу свои дела, мы с вами погуляем в парке. И вы поймете, что волновались совершенно напрасно и мир прекрасен.
Женщина покачала головой.
– Вы же знаете, как к вам относятся в этом городе: у вас тут слишком много недоброжелателей. Можно ли будет найти хоть сколько-нибудь безопасный уголок?
Франц Фердинанд поднялся и обнял жену.
– Не волнуйтесь, для вас я отыщу такой уголок.
В дверь постучали.
– Войдите, – сказал эрцгерцог.
– Ваше высочество, скоро прибываем, минут сорок осталось. – Стюард увидел кивок и поспешил прикрыть дверь.
– Садитесь, дорогая, я сам налью вам чаю.
Франц Фердинанд шутливо
