будут ли давать молоко? И можно ли это молоко будет пить? Неужели нельзя привезти сено, силос откуда-то ещё? Купить, в конце концов… Засуха же была не по всей стране.
–Не нам с вами об этом думать, – заключил больной. – Повыше нас есть люди. Приказ есть приказ.
И он ушёл со своим рецептом и назначенным лечением, не сомневаясь, что сбор веточного корма является всенародным делом.
–Сходите, узнайте, – сказала я Фаине, – скольким больным уже выдали талоны на завтра.
–А чего мне ходить, я и так уже узнала. – У Фаины Фёдоровны возбуждённо горели глаза и дёргался носик.
–Ну, и?
–Пятнадцать первичных, двенадцать повторных.
–Двадцать семь человек придут завтра на приём, а мы пойдём собирать веточный корм?
–Ну, а как вы хотели? Все пойдут, не только мы. Сбор, как на работу, в восемь утра. Здесь в поликлинике. В одежде, как на субботник. Остаётся только дежурный терапевт. Главный врач пойдёт вместе со всеми.
–И никто не возражает?
–А кто будет возражать? Наоборот, народ радуется.
Я представила, как тащусь по пыльной улице и собираю сухие, сморщенные от жары, перегорелые листья. И друг за дружкой идут наши хирурги (два человека) участковые (восемнадцать участков), три офтальмолога, уролог, кардиолог, эндокринолог, три невролога и главный врач. Мы все смеёмся, переговариваемся, сыплем шуточками, подкалываем друг друга, как на сборе металлолома в шестом классе, потом достаём свои завтраки, а старшая сестра ёмкость с разведённым спиртом… Потом эти наши листья, напоминающие коросты, высыпают из мешков и отправляют на свалку или сжигают, потому что коровы наверняка не будут такое есть. Но мы всё равно возвращаемся в поликлинику страшно довольные проведённым днём, а у меня возле кабинета всё-таки топчутся человек пятнадцать больных, а назавтра и послезавтра будет опять страшная запарка…
В то утро, когда был назначен сбор веточного корма, я пришла в поликлинику в своей обычной одежде. А перед подъездом нашего учреждения уже кипело оживление. Доктора и медсёстры – в куртках, рубашках с засученными рукавами, в цветных косынках или белых медицинских колпаках, чтобы волосы не пылились, курили, смеялись, возбуждённо переговаривались. Я сразу увидела уже готовую к трудовому подвигу Фаину Фёдоровну. Она стояла в группе сотрудников в новеньком синем хлопчатобумажном спортивном костюме – такие школьники носили на физкультуру, а мальчики ещё и зимой под брюки и рубашки. Из авоськи у неё торчала пол-литровая бутылка кефира, кирпич чёрного хлеба, пучок зелёного лука и свёрток, в котором угадывался десяток сваренных вкрутую яиц. Из громкоговорителя над главным подъездом рычал транслируемый откуда-то марш. Фаина Фёдоровна, завидев меня, приветственно махнула рукой, но тут же седые бровки её подозрительно вздёрнулись от моего совсем не спортивного вида.
–Ольга Леонардовна?– позвал меня кто-то из толпы врачей. -А вы разве не с нами?!
Мне показалось, что даже остановился марш. Я приближалась при полном молчании коллег.
–Вы
