лепесткам и бутонам.
– Розы весьма узнаваемы, – он неожиданно возвращается к нашему недавнему разговору, – орхидеи – единственные цветы, которые у меня не выходит довести до идеала. Мне приятно, что ты сразу их узнала.
– Я могу оставить их себе?
– Конечно, ты ведь теперь моя соседка по парте. Тебе можно все, – он подмигивает и, закинув на одно плечо рюкзак, направляется к выходу из кабинета. Выйдя вслед за ним, я замечаю, что из школы он идет в сопровождении тех самых подруг, которые подходили к нам в начале дня.
Вернувшись домой, я беру в руки ножницы и свой дневник. Вырезанный рисунок клею на новую страницу и делаю подпись «Орхидеи от Артема». Их насыщенный фиолетовый цвет завораживает и словно дурманит сознание. А потом я ловлю себя на мысли, что мне не нравится чувствовать себя так. В мои планы точно не входило целый час рассматривать подаренный Артемом кусок бумаги.
– Дерьмо, – выругавшись вслух, я иду на кухню, где собираюсь в очередной раз наесться до боли в животе, а затем пойти в туалет и опустошить набитый желудок. Это случается не часто – где-то раз в месяц, когда я чувствую себя виноватой или когда особенно сильно стыжусь своего внешнего вида. Но этого хватает, чтобы ощутить опустошенность и хорошо знакомую ненависть.
6 глава
Залпом посмотрев несколько фильмов, мы разошлись по комнатам только после трех часов ночи. Лунара с Флорианом тоже остались у нас, так что утром наша квартира напоминает настоящее общежитие.
Ясмина с полотенцем на голове выходит из ванной, Ник собирается на прогулку с Пломбиром, Лу и Фло хозяйничают на кухне, готовя для всех завтрак. Когда я пытаюсь помочь, они просят им не мешать.
– Оставь их, – кричит из коридора Ясми, и я, сдавшись, плюхаюсь на стул в ожидании спасительной чашки кофе.
Может показаться, что мне не знакома забота других людей, но это не так. Я еще помню то время, когда мама готовила для нас завтрак, а папа устраивал грандиозные ужины. Мне безумно нравилось наблюдать за процессом готовки. Я всегда вызывалась помочь и с удовольствием брала на себя самую кропотливую работу. Например, чистку креветок от панциря или приготовление сложного соуса. Если бы могла, я бы с радостью вернулась в то время. Но оно безвозвратно ушло, как уходит и всё остальное. Даже то, что мы бы предпочли никогда не отпускать.
Уголек трется у моих ног, а затем прыгает на колени. Я медленно глажу его по спине, и он издает довольное мурлыканье. Наблюдая за кружащими вокруг друзьями, я вспоминаю обо всех проведенных в одиночестве завтраках, обедах и ужинах. Мне пришлось научиться готовить на одного человека, а не на троих. Первое время у меня ничего не выходило. Каждый раз еды оказывалось слишком много и порой, нависнув над кастрюлей, я пускала в нее соленые слезы. Спустя полгода после переезда родителей, когда тоска стала совсем невыносимой, я отправилась в местный приют для бездомных животных. Так у меня появился Уголек. А спустя три месяца, когда моя одногруппница, у которой обнаружилась аллергия на шерсть, искала
