это просто неуважение к собеседнику! – вспыхнул Краузе, – Идите, работайте!
День тащился, как контуженая черепаха. Я знакомился с домом, с порядками, с автомобильным парком. Гараж примыкал со двора к дому. Вооружившись доверенностью на «Лексус», БМВ Х-5 и черную «Тойоту-Премио», я навестил страховую компанию, получил полис. Принял телефонный звонок и объяснил своей возлюбленной, что в жизни наступили перемены, и неизвестно, куда качнется маятник. Если она готова пережить со мной трудности – буду рад. Подумав, девушка заявила, что еще не знает, как к этому относиться, и поэтому нам лучше не встречаться пару дней.
Еще одним «чудачеством» доктора Краузе оказалась экономия на электричестве. С его-то доходами? Впрочем, Тамара Михайловна шепнула, что здесь, скорее всего, фигурирует не финансовый фактор, а скрытая боязнь упорядоченного движения электронов. Электричеством доктор пользуется, но предпочитает маломощные источники освещения. И может впасть в бешенство, если обнаружит горящую без нужды и никем не контролируемую лампочку. В детстве, видимо, ударило, решил я. В три часа пополудни я наблюдал с полутемной галереи второго этажа, как доктор Краузе принимает пациентов. Первым прибыл господин в дорогой куртке – коротко стриженный, похожий на барсука. Он что-то подобострастно говорил, яростно тряс доктору руку. Краузе проводил посетителя в гостиную, прикрыл стеклянные двери. Через пятьдесят минут посетитель удалился – доктор довел его до двери, любезно попрощался, закрыл дверь. Скорчил гримасу «как он меня достал» и шмыгнул в закуток, где имелись кран и мыло. Нарисовалась посетительница – с волнующими формами, распущенными рыжими волосами. Она трещала без умолка – какую-то приторную чушь, норовила коснуться плеча Краузе. Он тактично отстранялся и подталкивал даму в гостиную. Двери не закрылись. Я на цыпочках спустился вниз и сунул голову в закуток.
– Что вы делаете? – испуганно зашептала выходящая из кухни домработница, – Это запрещено…
– А если нужно? – прошептал я.
– Вы шпион? –Тамара Михайловна сделала круглые глаза.
– Еще какой, – уверил я и прокрался в закуток.
Дама возлежала на кушетке, скрестив на груди тонкие пальчики с дикими ногтями. Она трещала, как сорока, делясь с врачом своими «смутными ощущениями». Доктор Краузе сидел в массивном кресле, забросив ногу на ногу, и с откровенной скукой поглядывал на пациентку, плывущую по волнам свободных ассоциаций. Дама его не видела, он находился сзади. Доктор сидел лицом к двери, иногда зевал, устремлял тоскующий взор в окно, где бесился месяц май, и радовалась жизни природа. Тяжелая работа, – подумал я.
Пациентка несла вздор – как ей не хочется находиться в центре внимания, что ее не волнует, о чем судачат подруги за спиной, что ее эгоизм отнюдь не в красной зоне, как уверены некоторые. И больше всего ей хочется, чтобы ее слушали, а не перебивали каждые пять минут…
Доктор Краузе едва не
