style="font-size:15px;"> – Я... я видела его двадцать четвертого, вечером. Скажите, кто его убил? Вы сказали, что знаете. Я тоже должна знать!
– Не могу тебе пока сказать. Мне необходимы дополнительные улики против этого человека, за этим я и пришла к тебе.
– Вы все врете! – она с силой швырнула тапки в угол. – Вы ведь меня подозреваете, я знаю!
– Эмоции в данном случае будут тебе только вредить, – невозмутимо заметила я. – Двадцать четвертого вечером у вас с Леонидом была запланирована встреча?
Стиснув зубы, Фречинская снова замолчала на какое-то время, затем нехотя произнесла:
– В восемь он должен был заехать за мной на машине. У моего брата была годовщина свадьбы, мы хотели отметить это событие вчетвером в ресторане...
– Он не заехал?
– Нет. Я ждала его до половины девятого. Он часто задерживался, правда, всегда звонил в таких случаях. Потом поехала к нему домой. Он открыл мне дверь и, не предложив войти, сказал, что сегодня праздновать не сможет, у него появились неотложные дела. Был он каким-то раздраженным и мрачным, я его никогда таким не видела. У порога я заметила женские туфли и поняла, что он не один. Меня терзали мрачные предчувствия, я боялась, вдруг у него появилась другая женщина...
Эта неспокойная девочка совершенно не умела скрывать своих эмоций – все как на ладони.
– Ты вернулась домой?
Лариса покачала головой.
– Я вышла на улицу и стала дожидаться. Во что бы то ни стало я должна была увидеть эту женщину.
– Тебе не пришло в голову, что во время любовного свидания человек, как правило, не бывает раздраженным и мрачным?
Фречинская тяжело вздохнула. Она увлеклась беседой, и черты ее лица постепенно разглаживались.
– Об этом я подумала только потом, когда его не стало. А в тот момент я была ослеплена ревностью, и мое негодование углублялось тем, что он от меня что-то скрывал.
Я изучающе смотрела на Фречинскую – образованна, умна. Она совсем не производила впечатления ветреной и расчетливой особы, какой ее нарисовала Коврина.
– Что было дальше?
– Минут через пятнадцать женщина именно в этих туфлях вышла из подъезда. Я поняла – это не то, о чем я подумала, и успокоилась.
– Ты подумала, что эта женщина – мать Коврина?
Девушка отрицательно покачала головой:
– Мать Коврина я видела один раз. Нет, это была не она.
– Опиши ее подробнее.
Лариса откинулась на спинку дивана и потерла виски ладонями.
– На вид ей было лет пятьдесят пять – шестьдесят. Невысокого роста, средней плотности. Серый плащ, черные туфли. Коротко стриженные жидкие седые волосы. Черты лица совершенно не запоминающиеся. Бесцветные какие-то.
– Может, у нее имелись особые приметы? Родинка, шрам...
– Нет, ничего такого я не заметила. Единственное помню: я сразу
