съездах выделялся особо. Здесь он, в отличие от записки митрополита Антония, подчеркнуто не связывался с проблематикой реформы епархиального управления. На это указывает само перечисление вопросов в синодальном докладе: после вопроса о епархиальном управлении перечисляются вопросы о приходе, о духовной школе, о приобретении Церковью собственности, и лишь затем – о съездах: тема съездов оказывается ближе к школьной и хозяйственной, чем к управленческой[211]. В предложении обер-прокурора расширение полномочий съездов распространяется на пастырские вопросы, что фактически определяет съезды как совещательный орган при архиерее. Мы увидим в следующей части, что такая постановка вопроса нашла определенное отображение как в архиерейских отзывах, ставших ответом на предложение обер-прокурора, так и в организации работ Предсоборного присутствия.
Почти одновременно с передачей вопроса о церковных преобразованиях в Синод, 17 марта 1905 года в еженедельнике Санкт-Петербургской духовной академии «Церковный вестник» была опубликована записка «32‑х священников» под названием «О необходимости перемен в русском церковном управлении»[212]. Этой запиской инициировались публицистические дискуссии о реформе: по статистике, приводимой С. Л. Фирсовым, с 17 марта (дата публикации записки) по 17 апреля, в прессе было опубликовано 417 статей на тему о церковной реформе, а до июня – еще 573[213]. Обстоятельства подачи записки «32‑х» подробно разбираются С. Л. Фирсовым[214] и священником Георгием Орехановым[215]. Исследователи указывают на взаимосвязь официальных записок и публикации «32‑х священников», которые еще в феврале имели встречу с Петербургским митрополитом. Фирсов на основании архивного материала указывает, что записка была передана в редакцию «Церковного вестника» 10 марта. Учитывая, что цензором издания был ученик и викарий митрополита – епископ Сергий (Страгородский), исследователь рассматривает этот факт как косвенное указание на то, что священники не сомневались в одобрении митрополита, который еще с февраля хорошо знал их точку зрения. По мнению Фирсова, «Петербургский митрополит, давая разрешение на печатание записки, хотел «прозондировать почву» и узнать общественное мнение по вопросу о церковной реформе»[216]. Отец Георгий, считая, что для утверждения о поддержке «группы 32‑х» церковным руководством необходимы более веские данные[217], указывает, однако, что записка «вышла в свет в тот момент, когда борьба за инициативу в вопросе о реформе Церкви достигла своего апогея»[218]. Что касается авторства этой записки, то, по мнению священника Г. Ореханова, главным ее составителем был Н. П. Аксаков[219]. Среди подписавших ее можно назвать санкт-петербургских протоиереев М. И. Горчакова[220] и М. П. Чельцова, священников А. П. Рождественского
Под этим названием записка была опубликована в «Церковном вестнике» и перепечатана в:
Горчаков Михаил Иванович, протоиерей (1838–1910), окончил Костромскую дух. семинарию (1857) и, со степенью канд. богословия, СПбДА (1861); преподаватель Костромской семинарии (1861); псаломщик русской церкви в Штутгарте (1862–1864), посещал лекции в различных заграничных университетах; законоучитель Мариинского института в Санкт-Петербурге (1865–1892, далее за штатом); рукоположен во иерея (1865); магистр богословия (1865); окончил юридический ф-т Санкт-Петербургского университета со степенью канд. права (1866); магистр гос. права (1868); доцент университета по кафедре церк. законоведения (1868–1871); профессор университета (1871–1910); д-р гос. права (1871); протоиерей (1881); член-корр. Академии наук (1902); участник «группы 32‑х» (1905); член Предсоборного присутствия (1906); член Гос. совета от духовенства (1906–1910). По материалам:
