те три направления, которые мы видели в работах протоиерея А. М. Иванцова-Платонова, Н. А. Заозерского, П. В. Тихомирова. А именно: соборность как «общение верхов и низов» при строгом соблюдении полномочий епископской власти и известной степени участия клира и мирян в управлении; соборность как общественный союз; соборность как участие в управлении всех членов Церкви посредством представительства. Конечно, это разделение несколько искусственно – все три направления мысли в большей или меньшей степени сочетались в мнениях, высказанных во время предсоборных работ и дискуссий.
Из постановки вопроса о значении соборности в Церкви непосредственно вытекал вопрос об определении канонических рамок власти епископа и участия клира и мирян в церковном, в частности, епархиальном управлении. По этому поводу, указывая на ограничения канонической власти епископов в синодальный период, протоиерей Владислав Цыпин пишет:
Когда в начале XX столетия началась подготовка Поместного Собора, обнаружилось, что часть приходского духовенства и мирян главную задачу предстоящих церковных реформ видела не в укреплении канонических полномочий епископа, а в их умалении, в призвании к самому широкому участию в делах церковного управления на всех уровнях, в том числе и епархиальном, пресвитеров и мирян[267].
Разграничение между «либералами» («обновленцами») и «консерваторами» в значительной степени связано с расхождениями при определении соборности. Священник Георгий Ореханов, рассматривая требования «Союза ревнителей церковного обновления» в области реформы церковного управления, полагает, что Союз «сформулировал в своих программных документах основные положения церковно-обновленческой идеологии и выступил с либерально-реформаторскими требованиями»[268], которые, считает он, шли вразрез с православным каноническим правом[269]. С другой стороны, сводить цель всех «либералов» к ниспровержению канонического строя представляется преувеличением. С. Л. Фирсов считает, что обновленцы начала XX века сыграли роль церковной оппозиции слева, указав на опасность дальнейшего игнорирования вопроса о статусе белых клириков, которые давно и остро чувствовали свою незащищенность перед епископатом и привыкли видеть в монашестве корпорацию, изначально неспособную к церковному реформированию[270].
Такие «обновленцы» в своих «соборных» устремлениях скорее ратовали против искажений церковной жизни, обусловленных государственным влиянием на церковный строй – в частности, на сословное расслоение внутри церковной иерархии.
Вообще же, говорить о резком разделении в период предсоборных дискуссий между церковными «либералами» и «консерваторами» достаточно затруднительно. По словам протоиерея Николая Балашова, исследователя дискуссий о реформе в богослужебной жизни, говоря о «новаторах» и «консерваторах», надо иметь в виду, что речь не может идти о каких-то монолитных и непримиримых лагерях, состоявших из носителей прямо противоположных
