за поддержкой и осеклась. Он, замерев в странной позе, разговаривал сам с собой…
И Лада сдалась. Пусть увозят.
Навалилась страшная усталость. Спать, спать! С трудом добралась до дома…
Встреча с лечащим врачом на следующий день с двух до четырех. Лада долго плелась вдоль высокой серой стены. На душе было тревожно, муторно, будто предстоит черту переступить, а за ней – разлука и что-то еще запредельно страшное. Шла, словно в тюрьму. Ну и козел этот Алекс! Столько лет водил за нос, а оказывается, и не злодей вовсе, просто псих. Охрана придирчиво проверила документы. И, наконец, пропустила.
Добро пожаловать в дурдом! Огромная, ухоженная территория, чистые, несмотря на весеннюю слякоть, дорожки, ведущие к нежно-розовым зданиям корпусов. По бокам круглые, почти как на Арбате, фонари. Навстречу группа в одинаковой одежде, с лопатами и метлами, прямо семь гномов-рудокопов. Сказочное, игрушечное благообразие настораживало.
Люди приближались. Лада вгляделась и вздрогнула: одинаковые, мертвые лица.
Так и есть, залечили! Неужели и Алекса это ждет?! Здесь всех причешут под одну гребенку, убьют неповторимость, талант. Спасти! Ее переполняла воинственность, спина выпрямилась, голова поднялась, ветер трепал волосы, как флаг. Не отдам Алекса, ни за что! Надо сначала объясниться с врачом, если не получится, пойти к начальству. Да хоть к Господу Богу! А если и ее схватят и заодно запрут здесь? Лада глотнула подступивший к горлу ком и вошла в светло-зеленый коридор, словно в клетку к дракону. Все та же неживая чистота, ряд горшков с пластмассовой зеленью вдоль стен, как колючая проволока.
Остановилась перед табличкой: «Лугов Валерий Юрьевич, врач-психиатр».
Разглядывала длинненькие листочки бутафорской пальмы. Ни пылинки! Чувствовала себя маленькой, слабой и одинокой в этом дистиллированном помещении. Коснулась ручки влажными пальцами, пытаясь настроиться на разговор. Представила себе старика с остренькой седой бородкой, в круглых очках и с бегающим взглядом.
Лада робко постучала, приоткрывая дверь. Протиснулась в кабинет.
– Здравствуйте! Валерий Юрьевич?
– Да. Присаживайтесь! – на нее смотрел парень богатырского сложения, с коротко стриженными черными волосами. Простое открытое лицо, умный спокойный взгляд, слегка вопросительная, дружелюбная улыбка.
Глава 4
Оплошность
1952 год. Нигде ни кусочка, ни самого завалящего обрывочка тени. Левка поспешил вылезти из нагретого, как духовка, автомобиля, пока окончательно не изжарился. Под ненасытным июньским солнцем, казалось, плавились черные глянцевые бока «победы», даже его собственное отражение дрожало, будто подтекающий пломбир.
«Эх, махнуть бы за мороженым! Но приказано ждать здесь, на Моховой. У Сергея Юрьевича дочка диплом получает, между прочим, с отличием».
Из открытых окон университетского здания доносились звуки праздничного оркестра.
«Зайти бы туда, в тенек, в прохладу.
