полиции» пытается разобраться, что произошло с напарником. Тот лежит возле автомобиля и истекает кровью. На теле многочисленные язвы. Напарник стягивает с пострадавшего одежду и теперь оказывает первую помощь. По лицу видно: он испытывает острую боль. Несколько раз теряет сознание, но раствор нашатыря приводит в чувство.
– Быстро объясняйте, что здесь произошло?! – гневно спрашивает полицейский, склоняясь над другом и обрабатывая раны антисептическим средством.
Пристегнутые переглядываются. Одному из них ответить нечего, другому есть, но он не намерен.
– Хоть я и нарушу закон тем, что вас пристрелю, но будьте уверены: я обязательно это сделаю, если вы ничего не скажете!
Иосиф хочет заговорить, но удар Лабберта локтем в бок вынуждает изменить намерения.
Не получив ответа, полицейский кричит:
– Онемели?! Дерьмо собачье! Видимо, придется потрепать вас как следует!
Лабберт нервозно ерзает.
– Что ты наделал? – шепчет он Иосифу.
– Всего лишь вытащить тебя хотел.
– Бараньи твои мозги! Об этом тебя кто-то просил?
– Я и не ждал благодарности.
– Ты хоть представляешь, куда себя впутал? Куда своим безрассудством впутал тех двоих?
– Пока нет, но ты мне об этом непременно расскажешь!
– Еще чего!
– Я же должен знать, почему из прекрасного утра, проводимого возле электротехнических сооружений, мы вместе с двумя автомобилями, полицейскими и прочим хламьём переместились в чистое поле средь бела дня!
– Погоди! Вскоре тебе не захочется знать, куда попала твоя задница! Будешь умолять переместить обратно. И никто не сможет тебе помочь. Смотри на это поле, небо, слушай птиц… созерцай и радуйся. Скоро все изменится…
– Если бы не наручники за спиной, я бы, может, и радовался. В самом деле, нет причин для грусти.
– «Наручники за спиной» скоро покажутся тебе развлечением, – усмехается Лабберт. – У нас умеют вычислять подозрительных. Здесь ты и двух дней не продержишься. Тем более ты из СССР… ну да, из России. Тем, к кому тебя доставят, будет плевать на твой идеальный немецкий – от боли на родном запоешь. А когда выяснится, что ты русский, возникнет интерес к твоему имени…
– Что не так в моем имени?
– Ничего особенного. На немецком оно звучит более благосклонно. Но на русском… Просто где-то за бескрайними полями, в глубине азиатских степей, среди красных каменных стен большевизма, восседает усатый человек с таким же именем… Проще говоря, отлично сойдешь за большевика. Думаю, не стоит напоминать, каковы истинные отношения между нашими странами. Фюрер хоть и делает вид, будто не намерен пускать «боевую машину» на восток, но на самом же деле только этим и грезит!
– Фюрера нет! – грубо отрезает Иосиф.
Полицейский поднимается:
– Прекратить треп!
– Как нет и «усатого человека», – уже тише заявляет он.
