добрым…
– Да скажи ты уже!
Король прозвучал резко и крайне недовольно, но Копт ответил не сразу, а только после короткой паузы с поочерёдным загибанием-разгибанием пальцев обеих рук и облизыванием губ:
– Парад гордости!
– Что?
– Парад гордости раз в году. Праздник назначить на летнее время и сделать нерабочим днём.
– Хм… идея здравая. Только этот праздник у нас одиннадцать лет как уже есть.
– Есть? Когда? – Лицо принца не выражало ни понимания ни доверия.
– Он "День Победы" называется. Но мы можем ещё добавить. Мне памятна битва при Драгнастиле с мынурами и алитьянцами. Мы тогда столько слонов вырезали, что их до конца войны в красную книгу занесли.
– Ну я.... как бы… про несколько иную гордость. Когда люди не празднуют убийство других, а поют песни, танцуют, держатся за руки.
– То есть когда мальчики одеваются как девочки и гуляют карнавалом по площади смущая неокрепшие умы детей очертаниями или видом слегка прикрытых гениталий?
Виктор уточнил в неожиданной располагающей манере, так что у принца округлились глаза, а открытый в рамках приличий рот будто изображал игру на флейте.
– Примерно… однако суть праздника в дру…
– Но внезапно два отряда молодежи в походных мундирах, бьют с флангов, окружают врага и, отлавливая по одному, применяя грубую силу по мере необходимости, одевают нарушителей общественного порядка по форме.
– Нет! Зачем?.. – Последнее слово Копт пропищал женоподобно как контртенор ноту "ми" второй октавы.
– А ты не думаешь, что на следующий год все оденут мундиры, а в танцующую массовку никто не пойдет?
– Проехали, пап, одного дня гордости нам вполне достаточно. Давай лучше невесту искать.
Голос принца звучал безынициативно и в какой-то степени жалостливо, в то время как на лице нарисовалась гримаса беспросветной грусти в двух мимических шагах от полной безысходности. Папа, напротив, сиял оптимизмом и даже к охране обратился с приподнятым настроением:
– Стража, отворить двери. Попыхана мне в покои.
На третий день после выхода из Тёмных Земель Виктор разрезал нескольких неприятных на манеры амбалов. Это не только заткнуло поток грубых слов, отравлявший окрестности, но и спасло жизнь неприметному мужечку. В страхе перед неминуемой смертью тот дышал быстро через рот, даже когда шесть кусков агрессивного мяса превратились в двенадцать. На вторую минуту знакомства скоропостижно запамятовавший имя получил прозвище "Попыхан". А на пятую рассказал, как очень любил играть в карты, но совершенно не мог выигрывать, за что почти оказался в горизонтальном положении на полтора метра ниже локального уровня земной коры, и был бесконечно благодарен Виктору за талант убеждения, приведший к отсрочке платежа с перспективой списания. Как показало время, невезение преследовало месье Попыхана
