красе продемонстрировав двойной дол с резкими гранями и развитый эфес. – Инженерный шедевр из лучшей кузницы мира. Металлурги так молибден с ванадием в сталь вплавили, что ковать пришлось три месяца в восьмером посменно и год точить. Этот экземпляр, не считая коней, разрубил не менее пяти тысяч, но всё такой же острый.
– Не думаю, что убийство – повод для гордости. – Наследник короны выровнял осанку, расправил плечи и мягко сомкнул руки в замок. – Сколько людей могли прожить счастливую жизнь: написать музыку, сочинить стихи, совершить открытия, вырастить детей, наконец. Разве монарх не должен находить пути без насилия и жертв.
– Ты идеализируешь. Интересно, какая часть нового поколения в военных победах видят только плохое? Как по мне, мы удачно прошлись по супостату и соседям помогли.
– Справедливости ради, стоит упомянуть, что они не просили. Мы без разрешения вломились на территорию и устроили побоища.
– Это довольно скотская позиция, сынок. – Спокойное выражение лица Виктора мгновенно преобразилось, зрачки сузились и выстрелили свирепый взгляд. – Солдаты, шедшие в бой защитить страну и короля, отдававшие жизни за семью и товарищей, также спасали пацифистов, либералов и гомиков – всех, кто впоследствии вместо почтения скажет: "мы их не просили". Они все критики и храбрецы, когда снаряды не разрываются над головой и за них уже кто-то умер. Естественно, когда есть подобные деятели внутри страны, за её пределами благодарность за подвиги забывается ещё быстрее.
С раскатами грозного голоса отца Копт всё сильнее вжимался в кресло, по лбу мелькали лёгкие морщины, а левый глаз дёргался в самые громкие моменты, однако пот на затылке проступил только после резкого горизонтального движения мечом, вызвавшим дуновение ветерка с шевелением волос от чёлки до макушки. На этом Виктор не остановился, продолжив ещё громче и злей:
– Каждый взмах моего клинка – спасенная жизнь солдата, не изнасилованная женщина, не искалеченный ребенок и не сожженный дом. Наш враг не жалел ни военных ни гражданских, истреблял, не глядя на пол и возраст. Они считали себя избранными. А кто я такой, чтоб разговаривать с высшей расой? Поэтому говорил этот меч и его братья. Говорили наши пули, наши снаряды, наши руки, разрывавшие плоть "сверхлюдей", чтобы увидеть их сердца так похожие на наши, и сапоги, втаптывающие в грязь их коричневые знамёна.
Принц практически слился с мебелью и выглядел как будто на нём снова посидели: руки смиренно лежали на подлокотниках, и полным сожаления застыл взгляд. Смолкнув, его оппонент убрал меч в ножны и смягчил тон:
– Наверное, ты подзабыл, сынок, про войну я всегда эмоционален. Ну да ладно. У тебя ж послезавтра свадьба, а мы невесту ещё даже искать не начали. И где это Попыхан пропадает? Служанок обхаживает или в сортире застрял?
– А вот у гомосексуалистов запоров никогда не бывает.
Своё продолжительное молчание Копт прервал по-настоящему тихо,
