он… он… – она не смогла сразу выговорить, заикаясь от слез, и выдохнула: – Он обозвал меня мерзкой обезьянкой и больно ударил по рукам.
– Что? – тут же вмешался в разговор Григорий Николаевич, дядя Даши и отец Ильи. – Это что еще за самоуправство в моем доме?! Платон! – обратился тотчас Теплов к одному из слуг, что поправлял дрова в камине. – Немедля позови ко мне Илью Григорьевича.
Слуга понятливо кивнул и проворно вышел исполнять поручение барина. Екатерина Федоровна, обняв Дашеньку, начала гладить ее по светловолосой головке и утешать. Девочка успокоилась, и к тому моменту, когда в гостиной появился хмурый Илья, на бледном личике Даши остались лишь следы слез.
– Илья, расскажи-ка мне, как ты посмел сестрицу обозвать, да еще хуже, ударить ее?! – тут же накинулся на сына Григорий Николаевич, вперив на юношу негодующий взор. Илья, который остановился рядом с отцом, неподалеку от женщин и Даши, которая боязливо жалась к матери, метнул убийственный взор на девочку и вновь открыто посмотрел на отца.
– Она без спросу взяла мой фрегат и разбила его! – выпалил юноша гневно.
– И что же? – строго заметил Григорий Николаевич. – Это не повод говорить гадкие слова сестре.
– Но отец! Я мастерил его почти полгода! – произнес уже глуше Илья, недовольно исподлобья смотря на отца. – Каждый день сидел с ним. А она, криворукая, схватила его и уронила!
– Илья! – взорвался Григорий Николаевич, и все невольно обернули к нему взоры. Ибо Теплов имел тихий спокойный нрав и выходил из себя крайне редко. – Разбитый корабль не дает тебе права бить сестру! Как ты посмел?!
– Илюша, как же можно, – укоризненно произнесла Марья Ивановна и строго посмотрела на сына.
Илья не по-доброму оскалился и сжал кулак. На его лице отчетливо виднелись непокорство и злость.
– Григорий, – тут уже вмешался Сергей Николаевич Теплов, отец Даши. – Илья не так уж и виноват. Дашенька, она непоседа, постоянно везде лезет, – он бросил любовный взгляд на дочь, которая уже сидела на диванчике между матерью и теткой и как-то испугано смотрела на всех. – Я думаю, вина Ильи невелика. Не надо ей было брать корабль.
– Сергей, позволь я сам! – заметил Григорий Николаевич. И вновь обратив взор на сына, строго велел: – Илья, ты немедля извинишься перед сестрицей!
– Я не буду, она сама виновата, – пробубнил себе под нос юноша.
– Как?! – выпалил гневно Григорий Николаевич. – Я сказал, немедля извинись, а не то!
Сжав кулак до боли, Илья недовольно посмотрел на отца и лишь через минуту обернулся к женщинам и Даше. Он видел, что девочка смотрит на него внимательными, несчастными, влажными от слез глазами. Большие, невероятного синего цвета, с пушистыми темными ресницами глаза девочки в этот миг выражали покорность и нежность. И Илья тут же осознал, что опять эта гадкая девчонка своими завораживающими очами и хорошеньким личиком обаяла всех и разжалобила. Оттого все, и даже его родители, встали на ее сторону. А он вместо
