style="font-size:15px;"> Б. говорит: «Дом настолько большой, что нам пришлось придумать новые типы комнат». И это правда. В доме Б. есть уголки, не занятые ничем, кроме подушек и полок с книгами. Потолок слишком низкий, чтобы стоять там в полный рост, зато можно сидеть, и она придумала, чем можно заниматься исключительно в этом пространстве. В доме Б. можно заниматься большим количеством вещей, потому что здесь есть для них место. В нем есть прачечная. На первом этаже есть комната только для ботинок и верхней одежды.
Б. говорит: «Брак. Мы договорились: когда дети съедут, я смогу выбрать, где мы будем жить. Но между тем мы используем всё пространство».
Б. говорит: «Я должна показать тебе место, откуда видно весь Париж».
Мы выходим из дома. Идем по Сен-Жермен-ан-Ле, декорациям Парижа восемнадцатого века.
Б. говорит: «До Версаля столица Иль-де-Франс была здесь. Некоторые семьи аристократов жили в этих зданиях поколениями. Тут можно встретить людей, которые всегда были отсюда». Она называет их hôtels particuliers, что значит особняки, но они могли бы быть и отелями: достаточно чистые и достаточно белые, все они повернуты внутрь, их камни цвета изнанки резиновых перчаток. Вдоль узких тротуаров тянутся высокие бледные стены, за которые нельзя заглянуть.
«Здесь есть дом, – продолжает Б., – его разрубили пополам, чтобы проложить дорогу. Его не разрушили, и люди живут в нем, как и прежде. Просто иногда они вынуждены переходить дорогу».
Hôtels particuliers. Обособленные пространства.
«Наверное, это потому, что в Париже все живут в квартирах».
Мы выгуливаем собаку Б., идем в сторону парка в центре Сен-Жермен-ан-Ле, где за рядами деревьев с квадратными кронами внезапный спуск открывает вид на равнину, так что парк беспрепятственно устремляется в сторону Парижа.
Мы склоняемся над обрывом.
Б. спрашивает: «Видишь Эйфелеву башню?»
Я вглядываюсь в бледную, светлую тучу – она всегда будет светлее любого неба над Англией. Вглядываюсь, но не вижу.
Б. говорит: «Я стараюсь ездить по работе в Париж каждый день, когда могу, хотя это и необязательно. Есть люди (я имею в виду женщин), которые никогда не выбираются за пределы Сен-Жермен».
Лес начинается на краю парка – сразу за ним! – и так отличается от его симметричных аллей и чистого гравия. Он темный, но с широкими протоптанными дорожками. Они выглядят прямыми. Мы отпускаем собаку Б. с поводка. Собака большая и черная. Не знаю, какой породы, не могу вспомнить название. Дома я слышала, как ее когти всю ночь стучали по паркетному полу между стопками увесистых книг по искусству.
«Это большой лес, – говорит Б., – в нем действительно можно заблудиться».
«И даже ты можешь заблудиться?» – спрашиваю я.
Б. отвечает: «Мой муж однажды потерялся. Это случается довольно часто. Некоторые мужчины опаздывают к ужину».
(Как
