Флетчер разрыдалась. Утешить ее Невилл даже не пробовал – он сидел в большом кресле напротив и курил.
Тем временем в кабинете констебль Гласс подробно докладывал о случившемся старшему по званию. Доктор уже уехал, полицейские фотографы тоже, тело мистера Флетчера увезли.
– Я патрулировал участок, в 22:02 был на Вейл-авеню. Когда добрался до Мейпл-гроув – как вы знаете, сэр, она соединяет Вейл-авеню и Арден-роуд, – я заметил мужчину. Он весьма подозрительным образом выскользнул за садовую калитку и быстро зашагал к Арден-роуд.
– Вы смогли бы его узнать?
– Нет, сержант. Было довольно темно, а лицо его я не увидел. Не успел я подумать, что он, собственно, замышляет, как мужчина свернул на Арден-роуд. – Гласс нахмурился и добавил: – Насколько я разобрал, роста он был среднего, в светлой фетровой шляпе. Не знаю, почему он показался мне подозрительным. Наверное, чересчур быстро вышел за калитку мистера Флетчера. Господь направлял мои стопы.
– Достаточно! – осадил его сержант. – Что было дальше?
– Я крикнул, чтобы мужчина остановился, но он и не подумал, а секундой позже свернул на Арден-роуд. Это обстоятельство заставило меня осмотреть владения Флетчеров. Садовая калитка была открыта. Я заметил свет за этой стеклянной дверью и прошел сюда по дорожке, решив выяснить, не случилось ли что в доме. Покойного я увидел в этой самой позе. И на моих часах, и на местных было 22:05. Прежде всего я установил, что мистер Флетчер мертв. Убедившись, что помочь ему невозможно, я произвел обыск кабинета и проверил, не скрывается ли кто в саду. Затем, в 22:10, я попросил телефонистку связать меня с участком. Пока ждал соединения, в кабинет вошел Джозеф Симмонс, дворецкий, с подносом, который сейчас стоит на столе. Я велел ему задержаться и опросил. Симмонс заявил, что около 21:00 покойного посетил некто Эйбрахам Бадд. Симмонс проводил вышеупомянутого Бадда в этот кабинет. Утверждает, что время его ухода ему неизвестно.
– Вы составили словесный портрет Бадда?
– Нет, сэр, не успел: как раз тогда в кабинет вошел мистер Невилл Флетчер. По его словам, в последний раз он видел покойного в 20:50, когда они вместе вышли из столовой.
– Хорошо, через минуту мы его вызовем. Вам есть что добавить?
– Больше я ничего не видел, – ответил Гласс, на миг задумавшись.
– Ладно, разберемся, что к чему. По-моему, тут все ясно: виноват удиравший через садовую калитку. Наш друг Эйбрахам Бадд.
– Сержант, я склоняюсь к другому мнению, – заявил Гласс.
– Неужели? И почему? – удивился сержант. – Вас снова направляет Господь?
Гласс, доселе бесстрастный, обжег его гневным взглядом.
– «Кощунник – мерзость для людей»![3] – воскликнул он.
– Довольно! – снова осадил его сержант. – Дорогой мой, не забывайте, что говорите со старшим по званию.
– «Не любит распутный обличающих его и к мудрым не пойдет»[4]. Бадд не таился: вошел через парадную дверь и имени своего не скрывал.
– Достойный аргумент, согласен, – проворчал сержант. – Возможно,
«Книга Притчей Соломоновых» 24:9.
«Книга Притчей Соломоновых» 15:12.
