Нина была готова выслушать очередную тираду о том, как она, Нина, «скучно живет», и «где же очередь кавалеров?». Сама Елена Владимировна, благополучно выйдя замуж в семнадцать лет, превыше всего ценила семью, а особенно комфорт, который ей обеспечивал ее муж, Нинин папа – Александр Григорьевич. Но в этот вечер на небесах кто-то решил, что в жизни специалиста по социальной работе Ниночки Зайцевой очень мало приключений и чудес, и необходимо подкинуть еще парочку.
– Привет, мам как дела? Все хорошо? – протараторила Нина.
– Здравствуй, Нинулька, да, все прекрасно! Что-то случилось? – ощущалось ее хорошее настроение.
– Скажи, ты знаешь кто такая Прасковья Андреевна Косинова-Майер?
Молчание в трубке затянулось, и Нина почувствовала то ли напряжение, то ли волнение, которое она хорошо считывала с мамы, находясь даже на расстоянии.
– А почему ты спрашиваешь? Откуда ты вообще взяла это имя?! – нотки металла, так привычные для Нины с детства, проскользнули в голосе матери.
– Мне прислали письмо, где говорится, что я являюсь ее единственной наследницей. Мам, зря я тебя, наверное, побеспокоила, скорее всего, это чей-то глупый розыгрыш… – договорить Нина не успела.
– Все правильно… Седьмая девочка на веточке… – Елена Владимировна бормотала что-то несвязное.
– Мама! Какая девочка на веточке?! О чем ты? – неожиданно для себя Нина повысила голос.
– Не по телефону, я сейчас к тебе приеду, никуда не уходи!!! – в непривычном возбуждении крикнула мама и отсоединилась.
– Куда я могу пойти, двенадцатый час ночи? – но трубка уже противно запищала.
– Ты одна? – на ходу скидывая куртку, спросила мама. Модная стрижка и умело наложенный макияж в полумраке комнаты делали ее ровесницей дочери, ну, максимум старшей сестрой, – я останусь у тебя, папа все равно в командировке.
– Конечно! Как будто… – но Елена Владимировна ее перебила.
– Дай письмо, которое ты получила! – выхватив из рук дочери конверт и достав послание, она несколько раз перечитала его. Затем медленно опустилась на кресло и, кажется, стала вести внутренней диалог. Молчание затягивалось, в комнате как будто появился кто-то еще, невидимый, но опасности не представляющий, скорее, он просто был еще одним участником беседы.
– Может быть, ты все объяснишь, наконец! – Нина прервала ставшее невыносимым для нее молчание.
Поправив без того прекрасно уложенные волосы и расправив невидимые складки на не в меру короткой юбке, Елена Владимировна начала рассказ, и чем дальше он длился, тем большее удивление вызывал у Нины.
– Прасковья Андреевна действительно наша родственница. Ты ее прапрапра… внучка, ну, в общем, ты поняла! Эту сказку о седьмой девочке я слышала не раз. Мне её успела рассказать твоя прабабушка – Татьяна Андреевна,
