с приходом нового дня нас начнут захлёстывать непредставимые, ужасные события.
8. Пятница. Вечер
Никто не ожидает беды там, где нет предпосылок для неё. Вокруг не было совершенно никаких поводов для беспокойства. Люди работали, работали конторы и магазины, поезда отправлялись строго по расписанию в другие города и веси. Это всегда кажется невероятным, как люди, стоявшие на грани чудовищных потрясений, не зная о них, продолжают жить обычной жизнью, ни на йоту не изменяя привычного уклада, когда на пороге уже стоит чудовищный монстр, который через мгновение разнесёт всё это мелкое, кукольное счастье в клочки. Если бы нашёлся гигантский циркуль, которым удалось бы очертить окружность пяти миль радиусом вокруг злополучного песчаного котлована в окрестностях Уокинга, то можно не сомневаться, что ни одному находящемуся за пределами этого круга (исключая, конечно, родни Стэнта, матерей велосипедистов и нескольких дюжин лондонцев, лежавших обугленными головешками на сожжённой пустоши, не пришло в голову задумываться о каком-то карьере, и не было ни одного, кому бы инопланетяне испортили настроение или пролили утренний кофе на ковёр.
Эти газетные статьи, разговор на кухне, досужие сплетни были так далеки и ничтожны от миросозерцания англичан, что могли восприниматься скорее как шутка..
Конечно, многие знали о загадочном цилиндре, и за обедом, на досуге вели о нём доморощенные разговоры, но даже пресс – концеренция самого главного, самого жирного и самого говорливого инопланетянина не вызвала бы такого ажиотажа, как, предположим, военный ультиматум, предъявленный нам Германией.
Отчаянная телеграмма бедолаги Гендерсона о начавшемся развинчивании резьбы таинственного цилиндра была воспринята, как шутка гения. Такие шутки среди учёных давно уже стали притчей во языцех, и никого не удивляли. Вволю насмеявшись над нелепой телеграммой, редакция вечерней газеты послала ему насмешливый ответ с настоятельной просьбой чем-то подтвердить отправленную информацию, и не получив ответа (Гендерсон лежал мёртвый с открытым ртом в вереске), не включила в утренний выпуск его последнего воззвания.
Но даже и внутри этого пятимильного круга большинство граждан жило привычной жизнью, не обращая внимания на довольно странные события.
Поведение мужчин и женщин, с которыми мне пришлось столкнуться в тот вечер, их юмористическая реакция запомнились мне, и я понимал, что точно такую же реакцию можно ожидать и от всех других легкомысленных соплеменников.
Весь округ проводил время в мирных разговорах, обедах и ужинах, в садиках при стандартных домиках рабочие обрезали розы и копались в земле, выпалывая сорняки, матери укладывали непослушных детей спать, молодые убегали в потайные заросли липовых аллей, ученики, тоскливо подперев голову кулаками, штудировали свои уроки. Возможно, и был мизерный процент тех, кто начинал предаваться страху
