надо ж когда-то повзрослеть, – улыбнулась Ольга. Брат вечно подтрунивал над ее боязнью самостоятельных поездок на машине даже до магазина на другом конце города.
– Ладно, удачи тебе! Родителям все передам. Да, на связи-то будешь? – спохватился брат. – Телефон почини перед отъездом!
– Починю, починю, – рассеянно отозвалась Ольга. – Но учти – там все равно почти нигде сигнала нет. Так что, вероятнее всего, услышимся через три недели!
– А вот этого я, пожалуй, матери передавать не буду, – зловещим шепотом произнес Роман. – Иначе она под покровом ночи сегодня придет и разберет твою «тойоту» по винтику…
– Да уж, не говори. Ну ладно, отбой, – Ольга сбросила вызов и, с облегчением выдохнув, откинулась на диване. Почему-то она чувствовала, что прошла по лезвию.
Два дня в пути. Дорожный знак с перечеркнутым названием Ольгиного родного города оставил за собой и прежнюю Ольгу, перечеркнутую жирной красной линией – городскую девочку, офисную тихоню, неуверенного водителя, любительницу комфорта и домоседку. Новая, сильная, уверенная – со стальным стержнем внутри – Ольга, которая с легкой улыбкой вела машину по серпантинам и перевалам Горного Алтая, с тихим сочувствием, но без сожаления вспоминала ту, что осталась призраком в городских границах и медленно таяла там, как дым, протягивая руки вдоль автострады и умоляя не покидать ее.
И вот наконец синяя букашка-машинка аккуратно сползла в Казырканскую долину по бледно-желтой ленте Кара-Йола. Знаменитый перевал многих пугает крутизной, тряской и слепыми зонами разъезда встречных машин, а Ольге он показался каруселью, детской горкой, по которой несешься, крича и захлебываясь воздухом и восторгом, с замирающим сердцем и ликованием. Теплые ладони долины приняли ее, надежно укрыли между деревьями, скалами, рекой и пыльной лентой дороги.
Ольга ехала медленно, отчасти из-за тряски, отчасти из-за того, что не могла заставить себя не смотреть по сторонам. Тридцать километров от перевала до места назначения она преодолевала около часа. И наконец, выйдя из машины за воротами турбазы, коснувшись ногами земли Долины и вдохнув полной грудью чистейший воздух с запахом речной воды, она окончательно поверила – она все сделала правильно.
Я ничего не вижу. Где мои глаза? Вокруг стены без глаз. Они смотрят внутрь себя. Они видят меня. Они не пропустят меня. Уходи, уходи оттуда. Ты лишаешь меня глаз, ты лишаешь меня тьмы. Я не могу видеть тьму без этих глаз!
Ольга сидела на топчане, облокотившись на стол и подперев голову руками, и в сотый раз перечитывала три строчки, появившиеся в тетради за ночь. Нашел-таки и здесь…
В окно сквозь ситцевые занавески лился мягкий утренний свет, за стеной неумолчно шумела река, только-только пришедшая в себя после безумия весеннего разлива. Первое утро на новом месте началось с прохлады и… шока.
Тетрадь лежала на столе,
