или услышанном на улице или на работе, и этого оказывалось достаточно, чтобы унять странное тянущее чувство беспокойства. Таким образом, тетрадь, в которой она «отводила душу», представляла собой что-то вроде мини-дневника, содержащего краткую сводку о ее жизни, скажем так, наяву. Но вот сочинять что-либо она ни разу не пыталась – писательницей себя отнюдь не считала и потребности в сочинительстве за собой не замечала. И тут вдруг такое…
Перечитывая фразы, появившиеся в тетради, Ольга не могла отделаться от смутного ощущения, что это ей что-то напоминает. Она догадалась, что речь идет об окнах домов: девяти-, пяти- и двенадцатиэтажных, от лица существа, которое явно не знакомо с современной архитектурой. Но что это за странное чувство узнавания? Ни одной книги или фильма, где бы шла речь о чем-то подобном, Ольге вспомнить не удалось. Взяв в руки ручку, она задумчиво принялась выводить узоры, не отрывая пишущего кончика от листа. И тут в мозг словно бы впилась иголка: последний рабочий день, туман в голове, то же самое чувство безнадежного опоздания… Быстрый взгляд по сторонам, ручка торопливо, жирно круговыми движениями зачеркивает написанные слова…
Ольга медленно выдохнула. Вот, значит, как…
– Похоже, я – треклятый медиум, – сказала она вслух. – Глас какой-то потусторонней чертовщины в нашем мире. Час от часу не легче. И что теперь?..
Она поднялась со стула и на негнущихся ногах сделала круг по комнате. Вернулась к столу, закрыла тетрадь, убрала на полку, в самый низ стопки. А может, выкинуть?.. Бессмысленно. Выведенные ее собственным почерком строчки все равно уже отпечатались в памяти – не вытравить.
Прошло два дня. Ольга не выходила с «базы» – боялась. Рассудок понемногу свыкался с тем, что все происходящее нужно отныне считать частью реальности, но иногда накатывали приступы паники и непреодолимого желания немедленно сдаться психиатрам. Больше всего, однако, ее пугала мысль о том, чтобы позвонить родителям, братьям или, того хуже, Виталию.
Кстати, Виталий несколько раз за это время звонил ей. Ольга не отвечала – даже не сбрасывала вызов, а просто сидела и с колотящимся сердцем смотрела на экран телефона, пока зеленая пиктограмма входящего звонка не гасла. Пришедшие СМС удаляла, не читая. Что-то подсказывало ей, что так нужно, и поступи она иначе – случится что-то очень плохое. Видя на экране телефона имя Виталия, она испытывала странное двойственное чувство – радость (душа тянулась к нему, еще как!) и одновременно тоскливую обреченность. Горели за спиной мосты…
Больше звонков не было ни от кого – и это очень настораживало, потому что с родителями и братьями Ольга не ссорилась, а у них в семье было принято хотя бы пару раз в неделю созвониться со всеми и узнать, как дела. Между тем Ольга находилась в изоляции уже шесть дней, с самого момента переезда на «базу». С чего вдруг все о ней забыли?.. А впрочем,
