замерла. В голове её лихорадочно искался ответ на это непонятное явление. Наконец, в памяти всплыли труды Геродота, писавшего что Фалес Милетский, математик и астроном, рассчитал появление солнечного затмения над Малой Азией. Стало быть, именно оно сегодня тоже случилось.
– Это Небо радуется моему будущему сыну! – заметив, как напугались его подданные, громко заявил Гумерхан. Наполнив кубок вином, он залпом осушил его и рассмеялся – счастливо, словно желаемое уже свершилось.
Люди, настороженно обменявшись взглядами, все же, решили довериться словам своего бека. Кто, как не их господин лучше знает? Послышались веселые голоса, горловые песни. А солнце все еще продолжало пребывать во мраке.
«Это знак. Что-то случится,» – душой, ощутила Елена. Она огляделась по сторонам – почувствовал ли кто-либо еще подобное? Но нет. Улыбки сияли на чужих лицах. Вино лилось рекой, слуги приносили всё новые угощения. Все погрузились в праздник.
И, несмотря на охватившее всех веселье, Елена не могла избавиться от предчувствия. Она не понимала, что оно несло с собой – благо или зло. Но девушка была уверена в одном – оно непременно случится. Это чувство не убавилось и тогда, когда солнце вновь одарило всех своими лучами. Ни танцы, ни горловые пения, ничего не могло переменить, заглушить это, пробирающее до странной дрожи, предчувствие.
Как на иголках, до самого вечера, просидела Елена на своем месте. Когда же настал черед идти в юрту, девушка спешно покинула праздник. Ей хотелось хотя бы несколько минут побыть одной.
– Когда будешь готова, придешь к нему с распущенными волосами, – произнесла Чимэг-хатун, перед тем, как Елена зашла в свою юрту.
– Хорошо, – кротко ответила девушка. Чимэг-хатун сжала локоть невестки и прошипела:
– И не смей плакать!
Елена побледнела от услышанного. Плакать?
– Не буду, – вырывая руку из пальцев женщины, выдохнула девушка.
В юрте Елену встретили её верные служанки. Они, освободив девушку от одежды, помогли ей нарядиться в длинную, алую рубаху. Белый цвет, что был принят в Византии, здесь считался траурным – и потому одежда для первой брачной ночи была алого оттенка. Заметив, как дрожит молодая госпожа, служанки начали успокаивать её. Ирина, распустив золотистые волосы Елены, стала медленно расчесывать их. Мария принялась растирать заледеневшие ладони девушки, а Ольга – тихо напевать одну из колыбелей.
Слушая её голос, Елена еще больше ощущала тоску по родному дому. Сомкнув веки, девушка представила себя во дворце. Она понимала – все это иллюзия, но как же хотелось остаться в ней! Сколько Елена просидела так, она не помнила. Будь её воля, она бы слушала и слушала тихий голос Ольги. Но Мария, ласково обратившись к госпоже, пробудила её от мечтаний:
– Госпожа моя, не пора ли вам пойти в юрту
