что у нас получилось. Честное слово, я не нарочно. Боюсь, земля в этом городе уже просто привыкла меня хаотически перебрасывать с места на место, как мяч.
– А, ну это нормально, – улыбается Тони. – Тоже как в старые времена. Я имею в виду, раньше такое случалось. Сколько я тебя знаю, всегда. Идём с тобой, к примеру, по Вокечю, сворачиваем на Траку, но почему-то оказываемся на Бокшто, или на Антокольского, в большом проходном дворе. Я сперва списывал на свою невнимательность – заговорился, заслушался, ты же кому угодно можешь голову задурить. Но как-то раз мы шли на вокзал встречать твою подружку, и вдруг оказались возле моста в Жверинас, вот тогда я, как говорится, заподозрил неладное. Там всё-таки серьёзное расстояние, такое простой рассеянностью не объяснишь. А ты особо не удивился, сказал: «Ай, да в этом чёртовом городе ещё не такое бывает», – и потащил меня на троллейбус. Вроде даже успели тогда.
– Да, – вспоминаю. – Точно. Со мной такое правда случалось. В основном, когда гулял в одиночку. И с тобой ещё иногда. Причём я почему-то не считал эти внезапные перемещения каким-то великим чудом. Думал, просто лешие водят – ну, как дед рассказывал про леса. Была у меня теория, что когда в лесу строят город, местным лешим деваться особо некуда, поэтому они остаются – в парках, в садах, во дворах. И ведут себя, как привыкли. Но это вполне обычное дело, не настоящие чудеса, – так я думал, что бы со мной ни случалось. Справедливости ради, много же было всякого странного. Всё время что-нибудь этакое происходило. Но мне было не угодить.
– Да, ты был не подарок, – соглашается Тони. – И, получается, правильно делал. На месте чудес я бы, блин, тоже с тобой случился! Безотлагательно. Просто чтобы прекратить бесконечный скандал.
– Будешь смеяться, но вышло ровно наоборот.
– То есть, по твоим меркам, с тобой до сих пор ничего из ряда вон выходящего не случилось?
– Да случилось, конечно. Грех жаловаться. Просто гораздо позже, чем, по идее, могло. Стефан мне однажды признался, что приметил меня чуть ли ещё не подростком. Типа я уже тогда был о-го-го. Но он мне не показывался. Только во сне иногда от самых больших опасностей защищал. Не знакомился, ничего не рассказывал, не объяснял, не звал на работу в своё волшебное полицейское подразделение, хотя я, сам понимаешь, за неделю такой жизни всю остальную легко бы отдал. Потому что я, оказывается, всё это время и так на него работал. Ну как, «на него». Получается, на всех нас. Стефан говорит, от моего отчаяния в городе стали открываться проходы в неведомое…
– На Эту Сторону?
– И туда тоже. И ещё чёрт знает куда. Типа того окна в твоём кафе, от которого у меня самого волосы дыбом. И у всех остальных, у кого они есть. Один только Нёхиси туда не суётся исключительно из деликатности, говорит, не хотелось бы там нечаянно всё поломать… Ай, да неважно. Важно, что когда открываются проходы в неведомое, город, где это случилось, получает официальный статус Граничного. В какой-то непостижимой заоблачной конторской книге ставят соответствующую отметку, прикинь. И это
