я заметила, что пан бургомистр встал со своего места и направляется к нам, поэтому фразы не закончила, юркнула за дверную занавеску, которая отделяла залу от рабочих помещений. Гостям туда хода не было, это тоже закон, не исключительно наш, как с ножами, а трактирный. Лесенка в погреб располагалась в дальнем конце большой кухни. Туда я и отправилась, не прислушиваясь, как за занавеской Марек обещает бургомистру, что через мгновение вельможный пан сможет насладиться фирменными моравскими колбасками. Толковый парень мой новый работник, как будто всю жизнь в трактирах провел. И маг. Двойная удача. Ни одной приблуды я у нас после возвращения не заметила. Неужели наконец высплюсь?
Анджей сидел на перевернутом пустом бочонке, привалившись плечом к другому, побольше, потягивал пиво и наслаждался бездельем. Лентяй!
– Панна хозяйка, – парень нетрезво хихикнул и протянул вперед кружку, – отхлебнете? Все мысли мои узнаете.
Сидр для бургомистра стоял в пузатых глиняных кувшинах на полке у стены. Его я делала сама, невелика премудрость. Подавить яблоки прямо с кожурой и семечками, смешать получившееся пюре с сахаром, разложить по сосудам, накрыть проглаженной тонкой тканью в несколько слоев и оставить бродить в темном месте на четыре дня. Потом отжать, процедить, налить в кувшины, на две трети примерно, и запечатать их горловины воском с крошечными дырочками. Вот и все. Через два месяца сидр готов.
Я потянулась к ближайшему кувшину. Анджея гнать нужно, если бы не его жениховство с Госькой, я сделала бы это уже сегодня. Но девку жалко. Она с этим лентяем и так в будущем хлебнет горя.
– Не хотите?
– Чего еще? – спросила я не оборачиваясь. – К себе ступай, проспись. Завтра придете с невестой ко мне за расчетом…
Мою талию крепко обхватили мужские руки, кувшин упал, раскололся, сидр пенным фонтаном доплюнул до низкого потолка.
– Какая еще невеста, панна Аделька? – Анджей навалился, прижал меня к бочкам. – Только о вас думаю, только вас…
Он намотал на кулак прядь моих волос, дернул, запрокидывая голову, и завизжал как свинья на бойне. Я скользнула в сторону и пнула корчащееся от боли тело. Руки придется снова мыть, особенно левую, которой я совсем недавно изо всех сил сжимала мужские причиндалы.
«Это самое слабое место, – говорил мне господин Эрик, заставляя тренироваться с овощами и фруктами. – Представь, что тебе нужно весь сок выдавить». Сока в тот год в нашем трактире было много: ревеневого, яблочного, морковного и даже из репы, который для хозяйственных нужд не пригодился. «За правую руку тебе сразу попытаются схватить, отдай, но пусть левая может больше». Я могла колоть орехи с двух рук, любые, нашу лещину, заграничные доманские и даже раздавила однажды некрупный малихабарский волосатый орех с пряной белой сердцевиной. Анджею повезло, что он не успел тарифские мужские штаны из толстой кожи расстегнуть, иначе… Я поморщилась, представив, что бы тогда получилось.
– Убирайся! Совсем уходи, чтоб я тебя больше здесь не видела. Госе скажи, на нее не сержусь, завтра за работу
