и, задержав дыхание, прислушался. Может, и казалось, но мне послышалось тиканье часов. Осторожно повернув вертлужку, замок щелкнул два раза, и отвыкшие от света глаза мои невольно зажмурились…
Выйдя из настежь открытой кладовки, оклеенной обоями, я оказался в обыкновенной, скромной, но уютно обставленной квартире. В центре комнаты – круглый стол с белой длинной до самого пола скатертью и пустой цветочной вазой, люстра на побеленном потолке, Ковер на полу, ковер на стене. Старинные часы-ходики с гирьками, разве что без кукушки. Ряд книжных полок, платяной шкаф, сервант. Телевизор в углу на тумбочке, диван напротив. Что-то заставило меня снять ботинки. Рукавом я затер пыльные следы, оставшиеся от меня на полу. Держа ботинки в руках, я быстро обежал однокомнатную квартиру. Заглянул на кухню, пахнущую свежими щами. Небольшая кастрюля стояла на ещё теплой плите. В животе заурчало. Солонка и пепельница с окурком на столике. Низенький холодильник «Саратов». Запах табака. Из крана в мойке капала вода. Санузел смежный, источающий запах бритвенного лосьона. Крохотный тамбурок. Типичная хрущевка. По всему было видно: здесь жил мужчина, возможно, один. В прихожей несколько пар мужской обуви, куртка, пальто, зимняя шапка, кепка, бейсболка. На угловой полке – серый телефонный аппарат и открытая пачка сигарет «Наша марка». Я, словно попав в прошлое, уставился на глянцевый настенный календарь с молодой Аллой Пугачевой. Год 1990-й. Оглянулся на телевизор – «Akai». Таких сейчас не сыщешь. Дверь с глазком, я заглянул в него: лестничная площадка, первый этаж. Проглядывается подъезд. И в этот момент в него шумно ворвались с улицы трое мужиков и стремительно направились прямо ко мне. Рассмотреть людей я не успел.
Вступить в схватку? Ничего похожего на оружие я не видел. Ни палки, ни молотка. Если только нож на кухне в ящике? Некогда. Я положился на инстинкт.
Длинная скатерть скрыла меня полностью под круглым столом в центре комнаты. Только я успел подоткнуть под себя полы пальто, обнять двумя руками ботинки и затаиться, как в квартире загромыхали шаги.
– Разувайтесь мне тут! И тихо. Сейчас… – приглушенным голосом произнес один из троих, видимо, хозяин. – обувь в руки и вперед.
– Да нет, вряд ли.
– Посмотрим.
Все трое тяжело дышали.
– На четвёртом и пятом ничего нет, к Пименову шистовские побежали. Посмотрим, что у тебя тут, – кашлянув, сказал кто-то, и все гурьбой направились к кладовке. Хорошо, я закрывал за собой все двери. Может и пронесет.
– Тихо, ты, не колготись!
Это был голос первого, хозяина. Наступила тишина, в которой отчетливо клацнул металл. Затвор пистолета?
– Все, пошли. Тс-с.
Дверь в глубине кладовой осталась, по-видимому, открытой, поскольку хорошо были слышны шаги спускающихся в подвал. Потом будет холл, решетка, коридор, дверь с Лаймой Вайкуле и мастерская. А там – отсутствующая трубка телефона и разбитая пробирка, или что там я
