Мы с Машей зашли внутрь и сразу наткнулись на Ирину Николаевну – бессменного директора этого заведения.
Невысокая худенькая женщина с обветренным и покрытым морщинами лицом сновала от одной будки к другой. Тут она потрепала за ухом огромного мохнатого пса, чья кудрявая свалявшаяся в колтуны шерсть была совершенно непонятного цвета, там проверила надёжность крепления цепи крупной овчарки, рвущейся на свободу. Маша коротко познакомила меня с этой улыбчивой и подвижной женщиной: «Никогда не унывает и не опускает рук, настоящая хозяйка приюта!» Для Ирины Николаевны каждый из здешних питомцев был родным и особенным, хотя постояльцев была тьма: больше двухсот собак и около ста кошек. Я поразилась её выдержке и оптимизму. Деньги из городской казны выделялись только на зарплату скромного штата сотрудников и отлов агрессивных особей, на всё остальное: корма, ремонт и строительство будок, лечение заболевших животных – шли пожертвования.
Большинство собак и зимой и летом жили на улице. Кто в будках, кто в вольерах. Некоторым везло: сотрудники приюта и волонтёры выгуливали их в специально отведённом месте, но многие годами сидели взаперти или на привязи с одной-единственной надеждой – что их когда-нибудь заберут в настоящий дом. В помещении находились больные животные, щенки и кошки. Именно там, в отдельном закутке поселились наши подкидыши – шестеро чёрных с рыжими подпалинами щенков, похожих на такс.
– Вот они, мои маленькие, – ласково сказала Ирина Николаевна, присев на корточки. Один из щенков тут же подскочил к ней и попытался запрыгнуть на колени. – Пока всё хорошо, здоровенькие. Машунь, ты фотай давай.
Маша расчехлила чёрный «Кэнон», щёлкнула настройками и, присев как можно ниже, начала съёмку. Потом тяжко вздохнула и сообщила, что нужно вынести щенят на улицу, тут, мол, слишком темно. Мы взяли каждая по два извивающихся чёрных комочка и отправились наружу.
Визит в приют стал для меня непростым испытанием. От такого количества бездомных, брошенных, неоднократно преданных людьми животных сжималось сердце. И щенков, и котят часто подбрасывали к воротам приюта в какой-нибудь коробке – и в жару, и в стужу, иногда просто перекидывали по одному через забор. Кого-то привязывали к столбу в малолюдном месте и уезжали, у кого-то умирали хозяева, и ненужные родственникам питомцы оказывались на улице.
Когда-нибудь у меня будет свой дом, и я стану достаточно сильной и смелой, чтобы забрать отсюда живое существо, буду любить его, заботиться о нём и перестану бояться, что оно умрёт у меня на руках, разбив мне сердце.
– Серёга! – завопила вдруг Маша и кинулась куда-то в сторону.
Через минуту она уже висела на шее парня, который с трудом удерживал в руках две огромные упаковки собачьего корма. Я удивлённо подняла бровь. Это ещё кто такой?
Подруга подвела к нам гостя.
– Знакомьтесь, это мой братик. Сергей. Он привёз немножко еды для наших собачуль.
