одержал Хуан II. Он воспользовался ею сдержанно, даровав амнистию своим врагам, и поклялся хранить законы и свободы Каталонии. Но, несмотря на отказ мстить своим противникам, он не сумел умиротворить страну, и определенные политические и социальные аспекты продолжали от него ускользать. Когда, старый и уставший, он в 1479 году скончался, его сыну досталась разоренная войной страна, лишившаяся двух богатейших графств и не решившая ни одной из своих проблем. Каталонская договорная система управления пережила революцию, но Фердинанду предстояло снова заставить ее работать.
Неравные партнеры
Если свою традиционную систему управления Каталония сохранила, то ее экономика рухнула. Революция и гражданская война довершили падение, начавшееся с кризиса финансов и торговли предшествующих десятилетий. Посевы были сожжены, собственность реквизирована, а рабочие руки и капитал бежали из страны. Принципат нуждался в длительном периоде мира, чтобы восстановиться и снова обрести смысл существования. А между тем его торговые конкуренты уже успели так хорошо укрепиться на существующих и потенциальных каталонских рынках, что вытеснить их было бы чрезвычайно сложно.
Разрушение каталонской экономики неизбежно имело серьезные и длительные последствия для всей Арагонской короны. Несмотря на то что Валенсия заменила Барселону в качестве финансовой столицы федерации, валенсийцы не смогли проявить достаточно энергии, чтобы сохранить динамику развития восточных королевств и преодолеть тяжелые времена кризиса в Каталонии. Как следствие, в конце XV века Арагонская корона переживала период застоя, тихо довольствуясь тем, что ей удалось сохранить договорную систему управления, которую Фердинанд, как и его предшественники, пообещал не менять.
Слабость Арагонской короны на момент объединения развязывала руки Кастилии. Несмотря на гражданские войны и внутренние конфликты, Кастилия XV века была динамично растущей страной. Если гражданская война на время приостановила ее экспансию, то нет никакого подтверждения тому, что она нанесла серьезный урон кастильской экономике, как это случилось в Каталонии. Напротив, имелось множество признаков ее оживления, обещавших успешное будущее. Производство шерсти продолжало развиваться. Растущая важность порта Севильи и флота Кантабрии укрепляла морские традиции страны и ее связи с народами севера. Значительное место, которое Кастилия в XV веке заняла в международной торговле, отражалось на росте популярности ярмарок в Медина-дель-Кампо, уже к середине XV века ставших центром притяжения для крупнейших торговцев Европы. Повсюду – даже в спорадических походах против гранадских мавров – можно увидеть доказательства подъема национальной энергии, который резко контрастировал с ослаблением и усталостью государств Арагонской короны.
Если бы Изабелла предпочла выйти не за Фердинанда, а за короля Португалии, решительному и грубому кастильскому обществу он
