Вы же знаете такой термин: «адаптация»? Вижу – знаете. Вот с вами это как раз и происходит. Тело человека весьма непростая конструкция, мозг и вовсе запредельно сложно устроен. А уж разум человеческий, тот вообще… – Павел Анисимович обреченно взмахнул рукой и горестно покачал головой. – Штука практически фантастическая. Не всякий академик и разберется. Ну, а если говорить о душе, то никакого времени на объяснения не хватит. Поэтому и нужна адаптация. Чтобы не получилось, так сказать, ненужных осложнений в процессе перехода.
Немного подумав, Николай все же решился задать мучающий его с самого момента знакомства со стариком вопрос:
– А вы кем были, Павел Анисимович, до того, как сюда попали? Наверно, в не малых чинах ходили? Случайно сами-то не из академиков?
Оформитель смущенно заулыбался:
– Да какие там чины! Обычный я человек, до самой смерти на стеклодувной фабрике учетчиком товара работал.
До этого совершенно не вмешивающийся в разговор Шипулин внезапно вскочил на ноги и скороговоркой выпалил:
– Вы это, послушайте! Кто еще из наших здесь оказался? Кто еще погиб?
Лицо старика приобрело до крайности неприятное выражение. Он набычился, словно депутат Госдумы, к которому пришла делегация из детского дома просить денег на ремонт системы отопления.
– Это пока, гм, закрытая для вас информация, господа. Подождите. Всему свое время, – Павел Анисимович легонько постучал ладонью по столешнице. – И давайте, наконец, приступим к процессу, гм, оформления.
Старик протянул Осипову лист бумаги:
– Внимательно ознакомьтесь и, если сведения указаны верно, распишитесь. Здесь и здесь, – дедок ногтем подчеркнул, где именно необходимо поставить подпись.
Николай машинально взял листок в руки и впился глазами в текст.
Осипов Николай Владимирович. Человек разумный. Национальность – русский. Дата рождения, дата смерти.
Инженер нервно сглотнул и с трудом продолжил чтение. Дальше шла краткая автобиография. Очень краткая, буквально в три строки. Дата окончания института, с указанием специальности. Время поступления на работу. Напротив графы «семейное положение» – прочерк. В графе «служба в армии» – прочерк. В графе «судимости» – прочерк. Под текстом – место для подписей.
Николай тяжело вздохнул. Негусто, совсем негусто. Как говорится, «вот и все об этом человеке». Мда… И самое любопытное, что в документе нет ни малейшего упоминания о религии. Интересно, с чем это связано? И связано ли вообще? Осипов не мог понять, радует его сей факт или огорчает. С одной стороны, при жизни Николай не отличался особой религиозностью, но с другой стороны, и особых грехов Осипов за собой не числил.
Николай аккуратно поставил подписи, положил лист бумаги на стол, помассировал кончиками пальцев виски и обратился к Павлу Анисимовичу:
– Скажите, уважаемый, это что ж получается – все, что мировые
