еще живому мужичку, захлопнул за собой ворота. Мужик, пролетев метр и споткнувшись о труп, растянулся на соломе. Кол не останавливаясь схватил меня за горло и придавил к стене сарая. – Запомни сука, раз и на всегда! Всегда смотри, чтоб за тобой не было хвостов! Чтоб ты блядь не делал! Хоть в сортир идешь, хоть на хуй! Глаза чтоб блядь на затылке отрастил! Понял меня? Тварь тупорылая! Понял?
Мои ноги стали отрываться от пола. Хватка была такой силы, что я засучив ногами, стал драть ногтями деревянную стену.
– Д…да понял. Понял! – прохрипел я уже не видя ничего перед собой.
– Громче!
– Понял! – заорал я что есть мочи, выдохнув последние остатки воздуха.
Кол разжал руку, и я сполз на солому, не в силах толком пошевелиться. Меня начало рвать.
– Особенно вот такие ушлепки! – он указал пальцем на сидящего в соломе трясущегося от страха мужика. – Эти твари как крысы! Куда одна алкашная крыса, следом сука и другая! Вдруг и этой твари перепадет! Да? – Кол буцанул ботинком едва живого от страха алкаша. Тот судорожно потряс головой.
– Ты понимаешь, что бы было, если бы эта тварь, узнала про сарай и нас? Нихуя ты не знаешь. – Кол присел возле меня.
Я уже отошел от удушья, смог перевернуться на спину и отталкиваясь ногами, сел опершись спиной о стену. – Знаю, он бы разболтал. – слова давались мне с трудом. Хуясе силища у учителя.
– Правильно! И разболтал бы, кабы не дядя Кол! Но нам, этого не надо. Верно? Не надо? – Кол повернулся к мужичку. Тот, не зная, что ответить, затряс головой во все стороны.
– Свяжи его и заткни ему кляп! Пускай поживет пока. А я пойду осмотрюсь. – Кол вышел из сарая и плотно прикрыл за собою дверь.
8
Солнечный свет, проникая в расположенные под крышей сарая окна, освещал двух людей, склонившихся над столом. Один человек был мужчиной средних лет, высокого роста, стройного, слегка худощавого телосложения, одет в добротный сделанный на заказ комбинезон из кожи темного, цвета. На его плечи был накинут плащ из той-же кожи, что и комбинезон. Картину завершала абсолютно лысая, вся покрытая шрамами голова. Второй, вовсе ребенок, лет десяти- одиннадцати. Невысокого роста, худой как жердь. Одет был в плотные штаны, шитые из мешковины серого цвета. На голый торс, была надета штормовка с капюшоном из того же материала, что и штаны. Голова мальчика представляла собой нечёсаную копну из черных длинных волос. Взрослый что-то постоянно рассказывал младшему, указывая ножом на определенные места, малец внимательно слушал и утвердительно кивал на реплики старшего. В углу сарая сидел еще один невольный участник сцены и тихонько подвывал от страха. На его грязном, покрытом испариной лице застыла гримаса непередаваемого ужаса. С уголка рта, заткнутого кляпом, стекала тонкая струйка слюны. Руки его были крепко связаны за спиной.
На импровизированном столе, сложенном из деревянных ящиков, лежало полностью лишенное кожи человеческое тело.
– Вот смотри, это сухожилия, они служат для соединения мышц с суставами. Порежешь их, и он уже не сможет двигаться. –
