style="font-size:15px;"> В отделении сержант передал пятак и паспорт дежурному лейтенанту. Тот осмотрел пятак и предложил мне сесть. Я сел. Лейтенант небрежно произнес: «Сдайте мелочь», и тоже углубился в изучение паспорта. Я выгреб из кармана медяки. «Пересчитай, Ковалев», – сказал лейтенант и, отложив паспорт, стал смотреть мне в глаза.
– Много накупили? – спросил он.
– Много, – ответил я.
– Тоже сдайте, – сказал лейтенант.
Я выложил перед ним на стол четыре номера позавчерашней «Правды», три номера местной газеты «Рыбак», два номера «Литературной газеты», восемь коробков спичек, шесть штук ирисок «Золотой ключик» и уцененный ершик для чистки примуса.
– Воду сдать не могу, – сказал я сухо. – Пять стаканов с сиропом и четыре без сиропа.
Я начинал понимать, в чем дело, и мне было чрезвычайно неловко и муторно при мысли, что придется оправдываться.
– Семьдесят четыре копейки, товарищ лейтенант, – доложил юный Ковалев.
Лейтенант задумчиво созерцал кучу газет и спичечных коробков.
– Развлекались или как? – спросил он меня.
– Или как, – сказал я мрачно.
– Неосторожно, – сказал лейтенант. – Неосторожно, гражданин. Расскажите.
Я рассказал. В конце рассказа я убедительно попросил лейтенанта не рассматривать мои действия как попытку скопить денег на «Запорожец». Уши мои горели. Лейтенант усмехнулся.
– А почему бы и не рассматривать? – осведомился он. – Были случаи, когда накапливали.
Я пожал плечами.
– Уверяю вас, такая мысль не могла бы прийти мне в голову… То есть что я говорю – не могла бы, она действительно не приходила!..
Лейтенант долго молчал. Юный Ковалев взял мой паспорт и снова принялся его рассматривать.
– Даже как-то странно предположить… – сказал я растерянно. – Совершенно бредовая затея… Копить по копейке… – Я снова пожал плечами. – Тогда уж лучше, как говорится, на паперти стоять…
– С нищенством мы боремся, – значительно сказал лейтенант.
– Ну правильно, ну естественно… Я только не понимаю, при чем тут я, и… – Я поймал себя на том, что очень много пожимаю плечами, и дал себе слово впредь этого не делать.
Лейтенант снова изнуряюще долго молчал, разглядывая пятак.
– Придется составить протокол, – сказал он наконец.
Я пожал плечами.
– Пожалуйста, конечно… хотя… – Я не знал, что, собственно, «хотя».
Некоторое время лейтенант смотрел на меня, ожидая продолжения. Но я как раз соображал, под какую статью уголовного кодекса подходят мои действия, и тогда он придвинул к себе лист бумаги и принялся писать.
Юный Ковалев вернулся на свой пост. Лейтенант скрипел пером и часто со стуком макал его в чернильницу. Я сидел, тупо рассматривая плакаты, развешанные на стенах, и вяло размышлял о том,
