лицо конюха.
– Кто там? – Голос парня был полон поддельной решимости.
– Князь всея Руси, – ответил Святослав издевательски, злясь на самого себя. – Не видишь, что ли!
Последние слова он почти выкрикнул.
– Вижу… – Парень растерянно попятился от наступавшего на него князя.
– А ты кто? – спросил Святослав, загнав парня в угол.
– Конюх я, Добрыня, ваша светлость. – Парень потупил взгляд, словно смущаясь своего имени.
Святослав оглядел его с ног до головы. Парень был рослый и ладно сложенный. Свеча смотрелась игрушкой в широкой ладони.
– А ты крепок, братец, хоть и имя у тебя бабское. – Святослав ударил Добрыню по плечу, почувствовав твердые как сталь мышцы.
Грязная ладонь оставила на белой исподней рубахе парня навозный след, а Святослав еще и вытер остатки конского дерьма о широкую грудь конюха.
Добрыня просиял от похвалы, не обращая внимания на вонючие полосы, затейливым узором разрисовавшие рубаху.
– Возьмите меня к себе в дружинники. – Голос Добрыни дрожал. – Надоела мне эта конюшня. Я и мечом научился владеть. А? Ваша светлость…
Святослав внимательно посмотрел в глаза Добрыне. При словах «дружина, меч…» хмель слегка развеялся.
Конюх не отвел взгляда. За внешней робостью чувствовалась внутренняя сила, необходимая дружиннику даже больше, чем крепкие мышцы.
– Язык за зубами держать умеешь?
Добрыня молча кивнул, доказывая, что умеет.
– Если кому расскажешь, что меня здесь видел, – убью!
Добрыня виновато переминался с ноги на ногу, демонстрируя, что сожалеет об увиденном.
Святослав удовлетворенно кивнул:
– Молчать будешь – о дружине подумаю.
Князь дунул на свечу, погасив огонек, и в потемках выбрался из конюшни.
Дверь в терем Ольги – обычно достаточно широкая – больно ударила Святослава косяком в плечо.
Покои Малуши находились неподалеку от комнат княгини, чтобы можно было прийти по первому зову госпожи.
Новый терем Ольги не нравился Святославу. Белизна каменных стен и свежих бревен, затейливые коридоры, роскошная резьба по дереву – все это казалось излишне помпезным и ненужным для жизни.
Терем спал глубоко и безмятежно вместе со всеми своими обитателями, производя лишь робкие стоны, издаваемые притирающимися друг к другу частями здания.
Перед Святославом – словно столбик – возник охранник из стражи княгини, выглядевший таким же отшлифованным до блеска, как и стены терема.
Князь зашипел, пытаясь скрыть за нахмуренными бровями нетрезвый взгляд, и закрыл стражнику рот ладонью. Из-под широкой руки виднелись только глаза охранника, хлопающие по-девичьи длинными ресницами.
Покорность, с которой дружинник воспринял этот жест, свидетельствовала о
