подбородок и нахожу новые силы.
– Либо его продаю я и отдаю долг, либо это когда-нибудь сделают родители, снова оставив меня ни с чем.
– Извини, но твои родители полные ушлёпки.
– Можешь не извиняться, – я жму плечами. – За правду не извиняются.
Он кивает головой в сторону двери и поправляет горловину голубой рубашки, словно испытывает неудобство. Выглядит как тот мужчина, которому сегодня должна уже пять тысяч. Завтра мой долг увеличится ещё на тысячу.
– Ладно, показывай. Будем думать, что можно сделать.
Ещё раз хвалю себя за уборку. Даже странно, что в стенах дома так пусто и чисто. Исчез запах алкоголя, который стал ежедневной нормой, не осталось следа едкой вони от блевоты. Если бы родители остались тут, без сомнений, дом мог превратиться в притон и ночлежку для бездомных.
Взглядом пробегаюсь по нетронутым фоторамкам вдоль лестницы, удивительно, что их оставили целыми. В груди щемит от детских счастливых улыбок. Поразительно, что когда-то я была такой, что могла беззаботно смеяться и улыбаться, наслаждаясь жизнью. Что когда-то всё было по-другому. Мы были одной из счастливых семей. Но всё имеет свойство меняться, и вчерашняя радость как ножом по сердцу.
Тайлер изучает дом, пока приступаю к поискам документов и мысленно прощаясь с этим местом раз и навсегда. Если родители выберутся из ямы и начнут новую трезвую жизнь, они должны куда-то вернуться, поэтому ничего не остаётся, как на остатки купить скромную замену. Только на сегодняшний день другие приоритеты.
Я столько раз забывала о себе, а сейчас, стоя на пороге между тем, что стану шлюхой или продажей дома ради спасения, – выбираю себя. Свою безопасность. Я росла без любви и заботы, наоборот, стала нянькой взрослым людям. Всю сознательную жизнь я была родителем. Хватит. Отныне они самостоятельно несут ответственность за всё, что делают. От нашей семьи осталась общая фамилия.
Затаив дыхание, вручаю Тайлеру документы.
– Это долго?
– Не меньше недели. Проходит проверка, после чего поиск покупателей, пока мы всё согласуем и подпишем документы, пройдёт порядком месяц.
Месяц.
Тридцать тысяч к пяти должным.
– Пожалуйста… – предательские слёзы снова выжигают глаза. – Я заплачу любую цену за скорость.
Тайлер качает головой.
– Камилла, покупатель не может заехать в тот же день, как даст согласие на покупку, как и деньги на счёт.
Мне больше нечего сказать, предстоит только молиться, что всё пройдёт успешно. Я больше не чувствую уверенность, что к середине месяца мозги не запачкают одну из стен.
Последующие несколько дней не ощущаю голод.
Я привыкаю к пустоте. Единственной тягой остаётся вода, но даже её пью, чтобы проглотить новый подступивший ком, стоит подумать о цифрах. Я буквально наблюдаю, как из рук ускользает доллар за долларом. Свинья на убой живёт лучше, чем я. Тайлеру без труда удалось снять розовые очки с глаз и обрушить на голову реальность. Продажа – это прыжок в неизвестность. Что ж,
