«отношения на расстоянии» вряд ли хотят принимать в свой мир третьего, а быть наглой не умею. Наверное, я слишком трепетно отношусь к чувствам других, забывая о собственных.
– Мне пора.
– Всегда сбегаешь, когда я прихожу, – шутливо замечает Джаред.
Я наиграно закатываю глаза.
– Ты всегда приходишь, когда я должна уходить. Пунктуальность – не твой конёк.
– Враньё, спроси у Лизи. Я всегда приезжаю минута в минуту.
– Ну… было пару раз, – поддразнивает она, смотря на него с озорным блеском в глазах.
– Заткнись, Майерс, ты должна защищать мою честь и достоинство.
– Да, если не нужно прибегать ко лжи.
Джаред поднимает бровь, нацепив маску деланой обиды.
– Всегда.
– Ладно, – Лизи капитулирует, подняв руки в воздух.
Я не прощаюсь с ними, зная, что так или иначе увижу, шагая в сторону кафе.
Одиночество стало привычным явлением и самое главное, я привыкла, пускать в личное пространство достаточно сложно. Одновременно пугает до чёртиков и радует до глубины души. Не всегда одиночество – мука. Это своеобразная свобода действий и мыслей. Понимание, что никто не предаст, не причинит боль, если совершу ошибку, не останусь должной и не подведу никого, кроме себя. Ты принадлежишь только себе. Ты в ответе исключительно перед собой.
Я меняю одежду на форму и как только выхожу в зал, натыкаюсь на мистера Силивана.
– Камилла, нужно поговорить.
В его серо-зелёных глазах без труда распознаю досаду и обеспокоенность, от чего тяжелеют внутренности. Желудок сжимается и к горлу подступает тошнота на фоне страха лишиться работы. Это всё, что у меня есть. Буквально. Я на грани отдать последние трусики и самоуважение.
На дрожащих ногах следу в его кабинет, опустив голову в пол, чтобы не шлёпнуться на ровном месте.
– Присаживайся, пожалуйста, – он делает отмашку в сторону кресла напротив рабочего стала, за который усаживается сам.
Просторный кабинет вдруг становится до невозможности маленьким. Таким крошечным, что потолок задевает макушку, а стены царапают кожу. Приятный постельный оттенок голубого тускнеет. Обивка кресла кажется жёсткой, словно уселась на иголки.
Слёзы жгут глаза, но проглатываю слабости, как делаю всегда, и поднимаю голову. Не время для слабостей.
Мужчина вздыхает и отклоняется на спинку. Он проводит пальцами по каштановым локонам, где местами пробивается седина. Морщинки вокруг глаз выдают возраст, который переступил через половину века.
– Камилла, что происходит?
– Ничего.
Мистер Силиван сверлит меня проницательным взглядом, и на миг кажется, что он узнаёт всё, что хочет. Я прячу мрачные стороны от всех, а моя жизнь на девяносто девять и девять процентов состоит из проблем и борьбы с ними. Существуют светлые полосы, но они меркнут среди чёрного. Чёрный всегда подавляет.
