как она покинула салон, дядя Валера вообще перестал интересовать Тамару более, чем таксист.
Доехав до их двора, он предложил помочь подняться до квартиры, но Тамара, отфыркавшись, выбралась из машины, попрощалась с дядей Валерой и поковыляла к дому, иногда пришикивая на колющие колени.
Задира Робби, как и обещал, караулил её возле входа – в чёрной куртке и серой восьмиклинке с болтиком на макушке. Рядом с ним красовалась магазинная решётчатая тележка, доверху наполненная рыжими листьями.
– И что это за «шыдевр» современного искусства? – Тамара стукнулась с Робби кулаками левых рук. Вместо ответа тот покатал тележку туда-сюда и пожал плечами.
– Стояла тут. Видать, дворники в неё скидывали листья, а потом не придумали, что делать, да так и оставили.
– И ты её сюда прикатил?
– Да она вон там, у свалки стояла, катить-то всего-ничего… Хочешь прокатиться?
– На тележке? – удивилась Тамара, подняв брови. – Нет уж, извините, я хромоногая, но не хромоголовая…
– Так и знал, что струсишь, – ухмыльнулся Робби.
Тамара возмущённо зыркнула на него, а затем взглянула на тележку. На всякий случай оглядела окрестности, проверяя, уехал ли дядя Валера. Затем махнула рукой:
– Ладно, только подсади меня и не кати слишком быстро.
– Вот это по-нашему!
Усевшись в кучу рыжих листьев, Тамара подумала, что здесь ей было гораздо удобнее, чем даже на заднем сиденье «Volvo», пропахшего духами и сигаретами. Откинув голову, она скомандовала «покатились!» – и так, сидя в рыжих сухих листьях, рассказала Робби про «Стаккато», и про то, что учудили вчера её подлые колени.
Робби вёл тележку медленно, будто бы везя ребёнка в коляске.
– А из-за чего, в итоге, колени-то твои болели?
– Веник сказал – перенапрягла. Да если и так, то это же не повод брать и запирать меня в четырёх стенах!..
– Для взрослых – повод. Твоя мама о тебе волнуется, и это хорошо.
– Её волнение быстрее всего сведёт меня в могилу, – Тамара, мимо которой проплывал подъезд, подняла Стикер перед собой и критично оглядела его древко – просто так, без причины.
– И что, ты теперь тайком туда бегать будешь?
– Да хоть бы и тайком, но… бегать? Ковылять скорее.
Задира Робби какое-то время молча вёл тележку вперёд, прежде чем сказать:
– Раньше ты себе таких фраз не позволяла.
– Каких? – удивилась Тамара, задрав голову и глядя на Задиру вверх тормашками.
– Вот именно таких. С каких это пор ты ковыляешь?
– Ааа… – Тамара задумалась, взглянув на голубую прореху в облачном небе.
Помолчала, а потом ответила:
– Да с детства, наверное.
День ещё вчера обещали тёплый, подумалось ей. Но уже полдень, а тепла – совсем капелька, и то оно исходило скорее от Задиры, нежели от солнца.
Они двигались молча, слушая
