отношения к маленькой девочке по имени Вика и его переживаниям.
Они ещё побывали в Дивноморском и Геленджике и везде пользовались благосклонностью у редких отдыхающих женского пола, но Ромке представлялась кощунственной сама мысль о том, чтобы вступать в отношения. Встречных барышень очень заводил образ печального Ромео, который, несмотря на душевные страдания, каждое утро проводил на турнике и выглядел загорелым, мужественным и неприступным. Женская природа подсказывала им, что если растопить этот айсберг, то внутри может оказаться что-то интересное и необычное. Ситуацию отлично использовал Женька, который сначала на ушко рассказывал душераздирающую историю несчастной любви своего друга, не забывая подливать в стакан, а потом утешал очередную впечатлительную барышню. А то и не одну. Ромка взирал на эту пошлую в его нынешнем представлении возню с высоты гранитного постамента, на который сам себя воздвиг. Ну что взять с несчастных, которым не дано испытать настоящей печали?
Через неделю они вернулись в Москву, и выяснилось, что весь Ромкин курс находится на картошке в подмосковной деревне Федюково, а ему грозят крупные неприятности из-за того, что он прохлаждался неизвестно где. Ромка срочно сорвался на поле битвы за урожай, но там его весьма прохладно встретил начальник курса, пообещав поставить вопрос об отчислении за прогулы. Тем более что работать оставалось всего два дня. Однокурсники тоже неодобрительно посматривали на загорелого и отдохнувшего отщепенца, явно наслаждавшегося жизнью, пока они тут гнулись под холодным дождём и по щиколотку в грязи. Ситуацию слегка разрядили три привезённых с собой бутылки водки.
Но окончательно чашу весов в его пользу склонил счастливый случай, произошедший на следующий день. Ромка честно отползал на корточках положенные восемь часов, собирая мокрые, грязные корнеплоды и с неподдельным интересом, несмотря на образ печального рыцаря, разглядывая задорно торчащие тут и там по полю зады однокурсниц. Собирать картошку девочкам удавалось только в очень пикантных позах. Ромкино же естество, мало связанное с высокими материями духовно-интеллектуальных процессов, после длительного воздержания настойчиво требовало удовлетворения базового инстинкта. Тут уж ничего нельзя было поделать. Как ни презирал он себя за низменные устремления, но оторвать взгляд от круглого зада Галки Алентовой, туго обтянутого синим трико, удавалось не сразу. Наконец рабочий день закончен, и они, уставшие, но довольные, трясутся в кузове Зилка-130. За Зилком, утопая в грязи, но почти не отставая, размеренно бежит чеченец Зелимхан Рамазанов, которому мало полученной нагрузки. Ромка в душе завидует такому здоровью. Сам он чувствует, как гудит всё тело. Вот Зилок, утробно урча, с трудом взбирается на пригорок, откуда открывается вид на молочную ферму, стоящую вдоль дороги. Что это?! Над коровником явно поднимается сизый дымок, идущий откуда-то из-под крыши. А вот и редкие пока язычки пламени. Пожар!
Ещё
