посадили в лодку, навязали камень и, отплыв далеко от берега, сбросили его в море, а сами возвратились на берег. Но между тем как слуги исполняли повеленное, свыше готовилась страждущему помощь, которая тотчас и явилась в благопотребный час. Лишь только ввергнут был в море святой, как предстал ему Христос Господь в том же образе святого Ермолая, и камню повелел плыть по воде, подобно легкому листу древесному, а мученика, взяв за руку, как некогда Петра святого, повел по водам – так, что и ноги его сухи оставались. Ибо сей избавитель был Тот, Которого в мори путие, и стези на водах многих, и следы Его не познаются (Пс. 76: 20). Так шествовал дивный Пантолеон по водам, хвалебную сплетая песнь Спасающему его, достойную и его боголюбивой души, и чудного дела Спасителя своего, пока не вышел на берег и не предстал царю. Увидев его паче чаяния спасенным, царь вскричал: «Какой сильный ты волхв, Пантолеон, что и море обволхвовал». Отвечал святой: «И море повинуется Владыке своему и творит волю Его». Царь спросил: «Ужели и морем ты владеешь?» Святой мученик ответил: «Не я, но Христос, Господь мой, всей видимой и невидимой твари Создатель и Владыка. Он как небом и землею, так и морем обладает; и все сущее покорствует Ему более, нежели тебе, царь, слуги твои».
После сего тиран, все еще желая зле разубедить мученика святого в истине Христовой, нежели сам добре и спасительно убедиться в ней, повелел уготовить звериное позорище вне града, чтоб предать страстотерпца зверям на съедение. Повеление было исполнено; и весь город поспешил на позорище то, желая видеть, как звери будут терзать прекрасного и неповинного юношу. Привели святого мученика, пришел и царь, и опять, то страхом поразить святого желая, то жалеющим его показаться ухитряясь, сказал ему, указывая на зверей: «Эти для тебя и твоей погибели приготовлены, Пантолеон. Итак, если ты сколько-нибудь жалеешь себя, послушайся меня и покажи, что у тебя есть еще настолько ума, чтоб предпочесть смерти жизнь, страданиям – радости и утехи, бесчестью – славу и почет». Святой ответил на это: «Если прежде, когда я не видел еще на деле такого Божия заступления, я не склонялся на твои убеждения, теперь ли, после того, как получил такие опыты попечения о мне Господня, послушаюсь я тебя? Что же и яростью зверей стращаешь ты меня, царь? Тот, Кто расслабил руки твоих мучителей, отнял жгучую силу у огня, олово расплавленное претворил в прохладную воду, устроил ногам моим путь в море, силен всеконечно и здесь теперь усмирить зверей и сделать их паче овец кроткими».
Когда святой мученик, таким образом, легчайшим злом почитая быть растерзанным и съеденным зверьми, нежели поклониться де монам, отказался последовать недобрым советам царя, повелено было взять его и отдать зверям. И пошел к ним исповедник, яко лев, уповая и никакого смущения и колебания не обнаруживая. И как бы это могло быть, когда с ним опять был всегдашний его Помощник в образе Ермолая, внушавший ему не терять мужества и дерзновения? Так, наконец, мученика втолкнули на место такой казни и выпустили на него зверей, по повелению
