он соглашался.
Папа учил сына плавать. Говорил, что соленая вода держит сама, что надо просто лечь – и наслаждаться.
Да, папу держала. А Лис неуклонно уходил ко дну. И физически, и морально.
Вспоминалось, что Докия так и не поцеловала его. Может и первого поцелуя не было? Может быть, это только привиделось? Приснилось? Как снилось сейчас, что он остался дома, под патронажем бабушки, гуляет по улицам, держа Докию за руку, покупает мороженое и сладкие абрикосы. Хотя, какие сейчас дома абрикосы? Возможно, они и есть, но пока жесткие и безвкусные, как трава.
Лис просыпался, вдыхал пропитанный йодом воздух и ощущал безграничное одиночество. Хорошо маме с папой. Они есть друг у друга. А он – один. Не вообще, конечно – только здесь, на чужой земле, вдали от родного дома и Докии.
Когда становилось особенно невыносимо, Лис теребил красную косичку на запястье. Она уже порядком истрепалась, и еле завязывалась. Но разве можно было оставить ее в городе. Наверняка, бабушка в отсутствии дочери и зятя (у нее имелся свой комплект ключей) устроит в квартире генеральную уборку, а это значит, что все, что посчитает ненужным – будет выброшено. Не хотелось бы потерять подарок Докии.
– Я хочу с тобой поговорить, – сказал однажды папа, когда мама осталась в гостиничном номере, а они пошли за мороженым. – Ты ведешь себя не по-мужски.
– В смысле? – Лис даже обиделся, так, что в носу предательски защипало, но плакать, это лишь доказать, что папины слова – правдивы.
– Эти девчоночьи кривляния, ахи-вздохи: я самый несчастный в мире человек. Ты думаешь, мы с мамой не видим?
Лис думал, что не видят. Из груди вырвался вздох. Папа посчитал его признанием и раскаянием. Потрепал по плечу.
– Соберись, Лис. Вообще, это хорошее качество – умение мобилизоваться. Оно ни мужское, ни женское. Знаешь, тут и моя вина есть, что ты так себя ведешь, – вдруг признался он, совершенно неожиданно, стыдливо отводя глаза. – Работаешь-работаешь, и понимаешь, что твой мальчик больше и не мальчик. Да, и вообще, дома – полное бабье царство.
Лис ничего не понял. Но, пожалуй, смена родительских интонаций повлияла на него больше, чем выговор до этого. Плакать точно перехотелось. И обида куда-то улетучилась. Правда, чего это он. Ну, не на вечно же застрянет на этом море. А здесь он с родителями, солнце, вкусности, теплые волны. Да, и ракушку Лис до сих пор не нашел!
Вернувшись домой, Лис понял, что как-то совершенно упустил тот факт, что Докии в городе тоже нет, и не будет еще довольно долго – до конца лета. А ведь казалось, что стоит только вернуться – и все будет, как раньше.
Набирая номер телефона девочки, он постоянно слушал: «Абонент временно недоступен». Ну, что же это такое-то! Двадцать первый век, а где-то недоступен очень важный абонент!
Для подруги Лис привез целый рюкзачок ракушек! Всех форм и размеров. Одна – больше папиного кулака. Теперь они лежали в углу, шебуршась временами, как живые, словно в них остались какие-то фантомные моллюски.
– Выброси
