же догадывался о пути своего друга. Он обратил внимание на дальнюю хижину, дым из которой развеивался по ветру.
– А дома твоя матушка, наверное, с самого утра готовит пательты1, которыми ты так любишь нас угощать. Помнишь?
– Да, а что? – терял терпение Хесен, он хотел поскорей встретить Маруанну.
Он ласково похлопал по морде коня, тот словно ощущал нервозность хозяина.
– Так что же ты так загнал с утра свою скотину, Хесен?
– Так искупнуться захотел, Патон.
Патон враждебные восприятия имел с граничившими с ними иудеями. Взращенный на рассказах и историях, считал он, что некий иудейский царь отодвинул в сторону их предков, побуждения его были патриотичны.
– Гляди, Хесен, если ты что задумал, не играть тебе больше в наши праздники. Я до Харезта дойду, всю тебе нишмат2 вытащит, не будешь ты больше…
– Да кто ты такой, в самом деле, чтобы судить меня?! – не выдержал Хесен.
Хесен всегда прислушивался к более сильным игрокам и вожатым, но в этот раз у него появилось ощущение, что у него забирают не только победу, но и часть его самого.
Патон всегда славился лучшим игроком, и всегда побеждал Хесена, и теперь по натуре своей заботливой взял шефство над товарищем. Но Хесен желал другого, нежели игр в лошадиных скачках или фигле, где лошадей используют как дополнение к этому состязанию с мячом и палками, которыми игроки должны забить мяч в особые небольших размеров ворота, и в этой игре Хесен был всегда запасным игроком. В состязательной борьбе он также проигрывал Патону, и зачастую Хесен побаивался своего соплеменника, делал вид, что прислушивается к его учениям и советам. Но в этот раз в нём разыгралась его внутренняя борьба, ему хотелось воли. Патон на вопрос Хесена, казалось, обратил вниманием безразличия.
– Что?! – выкрикнул Патон.
Хесен прислушивался к самому себе. Ему хотелось вышвырнуть своего друга из своей судьбы за непонимание.
– Я волен как птица. Я… хладнокровен как змея… – цитировал он Патона.
Тот в свою очередь успокоился, он знал: Хесен всегда был послушным, и сейчас его негодование – это всего лишь ребячество. На его лице появилась улыбка.
– Ну, вот и молодец, Хесен, теперь я знаю, нет, теперь я уверен, что ты настоящий мужчина! – слукавил Патон, на самом деле он всегда считал Хесена неудачником и слабохарактерным, считая, что только он сможет защитить его от каких-либо угроз. – Давай домой.
Он развернул лошадь, стегнул по крупу животного и, отскакав несколько метров, остановился, оглянувшись. Хесен по-прежнему находился на своем месте, его переполняли накопленные эмоции, бушуя.
– Домой, Хесен! – позвал его Патон как собачонку.
Хесен слез с коня. Это был бунт, и он знал – этот бунт он проиграет. На играх вольной борьбы, он знал, случалось многое. Из-за проявленного неуважения к одному из поселян жители побили бы даже
Лепешки на муке с картошкой и специями.
Буквально с др.-ханаанского «сущность».
