несколькими бутылками водки, тарелками с нарезанным черным хлебом, двумя банками тушенки и банкой килек в томатном соусе. На диване сидела жена Мародина – Алла, и два молодых человека из соседнего отдела усиленно ухаживали за ней, а она, любившая веселые компании и флирт, довольно улыбалась. На нескольких стульях вокруг стола сидели еще несколько парней и некрасивая девушка по имени Лариса.
Мародин, не церемонясь, велел одному ухажеру освободить место и присел на край дивана, рядом с женой.
Разговоры, как обычно, велись на одну и ту же тему – что происходит в стране, в институте, и вообще, как жить дальше.
– Такая великая страна, казавшаяся несокрушимой, рассыпалась, словно карточный домик, – мрачно говорил молодой ученый с усиками и бородкой клинышком под Ленина. – Обидно, очень обидно. – Он покачал головой. – Если бы мне такое сказали пять лет назад, я бы этого негодяя высмеял да еще набил бы ему морду.
– Протухла страна. С самой головы сгнила, – лениво возразил ему другой молодой ученый с бритой под ноль головой, которая блестела, как помазанная маслом. – Любая рыба портится с головы.
Это были два великих спорщика, причем они яростно дискутировали обо всем, о чем бы ни заходила речь: науке ли, литературе, политике… И если один что-то утверждал, то второй тут же ему возражал.
Но сейчас спор у них своего развития почему-то не получил. То ли тема оказалась слишком болезненная, то ли уж слишком избитая. О чем тут говорить, когда все и так ясно.
Между тем институтское общество давно разделилось на два непримиримых лагеря. Первый включал в себя тех, кто горько сожалел о мощной в свое время и нынче утраченной стране и не принимал новые веяния, считая их шагами к пропасти – это было в основном старшее поколение. Второй лагерь – кто, наоборот, радовался слому старому и верил, что теперь-то и начнется настоящая жизнь. Это были более молодые.
– Надо кончать с совковым мышлением и образом жизни, – говорили они. – И приобщаться к общечеловеческим ценностям, к ориентирам, по которым живет весь цивилизованный мир.
Некоторые склонялись к мнению, что надо уезжать из страны.
– Там свобода, там нас оценят, – говорили они, – там мы будем нормально работать и достойно жить.
– Это предательство, – утверждали их оппоненты. – А вы – крысы, бегущие с тонущего корабля.
– А что? Ждать, пока мы все благополучно потонем? – горячился бритоголовый. – Кстати, помните знаменитый опыт с крысами. Если крысу долго не кормить, то она начнет пожирать себе подобных. Становится вопреки своей природе крысоедом. Почему? Ее поставили в такие условия, когда жгучий голод затмевает все другие инстинкты.
– Ты это к чему? – усмехнулся Мародин.
– Это я к слову. Хотя можно, при желании, провести некоторую
