Довженко с его испанским печеньем?!
Ведь он ясно сказал мне: «Ваша работа будет закончена, когда груз уляжется в сейф». Так что я могу тратить полученный гонорар с чистой совестью.
Что я и принялась делать с удвоенной энергией весь остаток дня.
Едва я зашла домой, с трудом втискивая в дверь коробки с новыми видеокассетами, свертки с одеждой и кое-каким оборудованием (пришлось прикупить биперы новой модели, позволяющие «читать» чужие разговоры с расстояния до пяти километров), как сразу же зазвонил телефон. Казалось, аппарат поджидал, когда я открою дверь.
Но нет, кто-то меня разыскивал всю вторую половину дня! Любопытно…
– Каждые полчаса звонил приятный мужской голос, – успела сообщить мне тетя, пока я, свалив свою поклажу в прихожей, бежала к «Панасонику».
Звонил Симбирцев – я поняла это еще до того, как сняла трубку – на табло высветился номер моего бывшего босса, а теперь – просто приятеля.
– Алло?
– Господи, ты жива! – выдохнул Симбирцев. – Я уж думал, что и тебя…
– Что значит «и тебя»?
– Ну как же, вместе с Довженко! – как нечто само собой разумеющееся, пояснил Симбирцев. – А трупа нет. Я прямо и не знал, что думать…
– Чьего трупа? – рявкнула я в трубку. – Что с Довженко?
– Как чьего? Твоего, разумеется, – уже успокоившись, втолковывал мне Симбирцев. – А Васю того… Двумя выстрелами. В грудь и в голову.
Я сжала губы и пододвинула к себе ногой табурет. Усевшись у телефона, включила записывающее устройство и попросила Симбирцева повторить все, что он только что произнес, внятно и четко.
– Ну какая же ты непонятливая! – зудел Симбирцев. – Васю убили в гостиничном номере. Какой-то тип вошел в абонируемый им люкс и пальнул в Васю из «браунинга». В правое легкое и в лоб для верности.
Пленка медленно крутилась, а я вспоминала звук раздвигающихся дверей лифта и тихие шаги, доносящиеся до меня, спускавшейся в это время по лестнице. Выходит, задержись я немного у лифта, столкнулась бы лицом к лицу с убийцей. Жаль, что я так поспешила!
– Что еще? – хрипло спросила я. – Какие-нибудь подробности известны?
– Да нет, ничего особенного, – теперь уже совсем обычным, спокойным голосом произнес Симбирцев. – Никаких свидетелей. Коридорная, само собой, никого не видела. Да и трудновато засекать посетителей, сейчас же гостиницы, сама знаешь – проходной двор.
Я вспомнила сутолоку в холле, брачующихся, водку с шампанским и утвердительно хмыкнула в трубку. Меня, однако, интересовала судьба коробки с печеньем «Гранада». Осталась ли она лежать в сейфе?
– Так что я за тебя ох как переволновался, – меланхолично продолжал Симбирцев. – Надеюсь, ты ни при чем во всей этой истории…
– Как ты мог подумать?!
– А что такого?! – цинично усмехнулся Симбирцев. – Всякое бывает, иной раз сам себя не узнаешь. Смотришь в зеркало и думаешь: разве ты способен на такое? И ничего,
