у Чхве Чхом Чжи, – слышалось ей вслед.
Неожиданно ей навстречу вышел деревенский батрак, который нес из леса дрова и под тяжестью груза шел мелкими шажками. Проходя мимо Иппыни, парень громко запел:
За этой голубой юбкой я готов идти хоть куда.
Эхе, эхе!..
Иппыни неслась как стрела, не обращая внимания на кувшин, готовый вот-вот свалиться. Очутившись у дома, она в мгновение ока скрылась за калиткой.
Уже три месяца Рённи батрачил в доме Чхве Чхом Чжи. По обычаю здешних мест это был довольно долгий срок, так как батраков нанимали только в самый разгар полевых работ. Сам Чхве Чхом Чжи, хотя ему уже перевалило за пятьдесят, был еще достаточно крепок, и они с дочерью жили не так уж роскошно, чтобы постоянно держать батрака. Однако, вопреки всему, Рённи продолжал жить у них. И вот почему: однажды в конце лета Чхве Чхом Чжи всю ночь молол на водяной мельнице ячмень. В эту ночь он чуть не расстался с жизнью. Когда опустилась мельничная ступа, он не успел отойти, и его сильно ударило по спине. Думали, не выживет. Сейчас Чхве Чхом Чжи стало лучше, однако никто не сомневался, что он останется калекой. Хотя окончательное выздоровление еще не наступило, Чхом Чжи, обуреваемый беспокойством о хозяйстве, опираясь на палку, весь сгорбленный, каждый день выходил на улицу.
Оставить на полдороге начатую работу он не мог, так как от этого зависело благополучие семьи. Но и завершить ее сам тоже не мог. Поэтому решил оставить Рённи на весь год, хотя, когда тот нанимался, договорились, что он будет батрачить только месяц.
До того, как обосноваться в доме Чхве Чхом Чжи, Рённи жил случайными заработками, скитался по селам. Однажды вечером, проходя мимо сельского кабака, он встретился с Чхве Чхом Чжи, который и повел его к себе домой.
Спустились вечерние сумерки. Он сел напротив старика. От очага поднялась женщина, которую в первое время он принял за жену старика, быстро поставила перед ними накрытый столик и так же быстро исчезла.
– Ваша дочь? – неуверенно спросил он.
Когда заканчивали трапезу, юноша услышал легкий стук ковшика о край кувшина. Он невольно повернул голову к двери и в лунном свете увидел бледное лицо девушки.
«Ого! Хороша собой!» – заметил про себя Рённи. Теперь он виделся с ней почти каждый день, случалось, что и по нескольку раз в день.
«Хорошая… Как она мне нравится… однако… Теперь я ее хорошенько разглядел. Что-то неспокойно на душе. Но какой толк, что она мне нравится. Однако…» – Он мечтал познакомиться с ней поближе.
3
Теперь юноша пытался узнать все, что касалось Иппыни и ее семьи. Как только где-нибудь начинался разговор о них, он сразу же навострял уши. Однажды Рённи работал вместе с крестьянами, и во время перекура, когда они лежали под деревом, один из крестьян опять заговорил о Чхве Чхом Чжи и его дочери, а затем стал разыгрывать Рённи.
– Послушай, юноша. Говорят, ты из-за Иппыни пошел к Чхве Чхом Чжи?
– Не разыгрывай меня напрасно, –
