style="font-size:15px;"> – Найду.
– Ну, допустим. Найдёшь. Наверняка это будет не водник. Человек неподготовленный, не знающий, не умеющий и всё такое прочее. Какой от него толк?
– И пусть не знает, не умеет. Главное, чтоб надёжный был. Чтобы не подвёл и не струсил. А подготовленного, знающего хватит нам одного. Он есть. Это ты. Правильно?
То был снайперский выстрел. Точно в «яблочко». Уязвлённое самолюбие – самое незащищённое мужское место. Конечно, я понимал, что мне, капитанишке третьего ранга, примеряют адмиральские погоны. Незаслуженно и авансом. Сплавного опыта у меня было мало. Но в меня верят. Приятно. Может быть, рискнуть?
Геля развивает наступление.
– Мы столько готовились к этому. Говорили, мечтали. И тепло пришло. Снег вовсю тает. Надо плыть сейчас, как намечали, пока большая вода не схлынула. Или сейчас, или никогда. У нас же всё готово! Понимаешь, я уже вся там. Вся! Я уже плыву в этих скалах, в этих бурунах…
– Ну ладно, у нас остаётся три дня. Нам бы надо встретиться с твоим этим… поговорить. Когда ты его приведёшь?
– Сегодня вечером.
И ведь действительно привела. В дверях стоял рослый, плечистый парень, протягивал руку.
– Николай.
– Здравствуй. Николай – это хорошо. Был такой, кажется, в Библии – покровитель путешественников и мореплавателей. Нам такие нужны. А ты, кстати, плавать-то умеешь?
– Из Одессы я. Там это все умеют. Пацанами были, дурачились на волнах в штормовом море.
Кататься на морских волнах да ещё в шторм, стремительно лететь вниз, взлетать вверх на гребне водяной горы и снова падать, захлёбываться в солёной воде и визжать от восторга – всё это тоже было в моей юности. Я знал, что это такое и потому сразу зауважал чернявого парня с открытой южной улыбкой. Геля, конечно, всё ему уже рассказала. Полный вперёд!
В пятницу вечером мы были уже возле моста через Бадарму. Отошли подальше по берегу, чтобы не приковывать к себе ненужные взгляды, на полянке выгрузили из рюкзаков пожитки и стали готовиться к старту.
Пока наша ангелица собирала сушняк на костёр и готовила ужин, мы нарубили жердей и связали из них прямоугольный настил – палубу. Вытесали два длинных весла и укрепили их на стойках, это наши с Колей рабочие места – носовая и кормовая греби. Длинный майский вечер даёт нам время. Остаются сущие пустяки: заполнить чехлы резиновыми камерами, надуть их ртом, накрепко завязать каждую «пипку». Кто бы мог подумать, что это окажется самой тяжелой работой…
Надули всего несколько камер, остаётся втрое больше. Мы с одесситом устали, отдыхаем. Очумело смотрим друг на друга красными глазами. Кровь прилила к голове, отчего гудит в ушах и тяжело дышится, будто с трудом вынырнул с большой глубины.
– Вот, мужики, будете теперь знать, как заниматься надувательством, – комментирует Геля.
Сама идёт на помощь. Что есть сил надувает розовые с ямочками щёки, отчего узковатое лицо
