наступали наши передовые части. Сейчас грохот артиллерии слышался отчетливо, бой шел где-то недалеко, быть может, совсем близко от переправы.
Показался дубовый лесок, узкой полоской протянувшийся вдоль реки. Навстречу нам бежал солдат. Когда он поравнялся с нами, оказалось, что он мокрый. Мокрыми были гимнастерка, штаны, слипшиеся волосы, в сапогах хлюпала вода. Он обалдело посмотрел на нас и остановился.
Женщина придержала вожжи.
– Хлеб есть? – спросил он хрипло.
Женщина взглянула на меня. Я достал из мешка полбуханки и протянул солдату.
– Что там? – спросил я, но он не ответил, схватил хлеб и побежал дальше.
Женщина проводила его взглядом и с тревогой посмотрела на меня. Мне тоже не хотелось ехать дальше. Но я не мог повернуть обратно. Я вез продукты для солдат.
– Поехали! – сказал я, и она нехотя тронула лошадь.
Мы проехали мимо дубков, еще не успевших зазеленеть, и по отлогому склону спустились к берегу.
На весенней, очень молодой, нестерпимо зеленой траве, выстроившись в две шеренги, стояли вперемешку солдаты, офицеры, сержанты, многие босиком, кое-кто без гимнастерок, мокрые, как встреченный нами солдат. Их было человек сто, может быть, немного меньше, может быть, больше, почти все – без оружия. Всех этих людей объединяла смертельная усталость и плохо скрываемое чувство вины. Впрочем, у солдат постарше то, что казалось выражением вины, было, скорее всего, лишь вежливой данью высокому грузному человеку, стоявшему перед строем.
Это был генерал. Он и еще двое, полковник и капитан, стоявшие рядом с ним, были подтянуты, чисто выбриты, и только их начищенные до блеска сапоги слегка испачканы грязью.
Дорога, по которой мы спустились к берегу, оказалась совершенно разбитой, и, чтобы не завязнуть, пришлось бы свернуть и проехать под самым носом у генерала. Женщина остановила лошадь. Я соскочил с повозки. Сошла и женщина. Мы стояли совсем близко от генерала, и хотя говорил он негромко, отдельные его слова можно было разобрать.
– Где оружие? – спросил он у пожилого солдата, стоявшего без сапог перед строем.
Солдат переступил белыми, похолодевшими ногами и опустил голову.
– Полк? – спросил генерал.
Солдат негромко что-то ответил.
Генерал прошелся вдоль строя и, остановившись возле солдата помоложе, ткнул его рукой в перчатке:
– Где автомат?
Молодой солдат, как и пожилой, опустил голову.
– Полк?
Молодой солдат назвал полк, как я потом понял, тот же, что и пожилой.
Генерал что-то приказал.
На левом фланге передние зашевелились, из задней шеренги как-то боком, не по-военному, вышел молодой лейтенантик.
– Отставить! – скомандовал генерал.
Лейтенант вернулся на место и, как положено по уставу, легонько хлопнул
