поэтому квартира им с мужем досталась самая большая. Высокие потолки и несколько окон в комнатах добавляли пространства, делали квартиру светлой, а благодаря усилиям проживающих в ней, и уютной, о чем Дубовик не преминул заметить хозяину дома – невысокому пожилому мужчине в новом спортивном костюме. Савелий Лукьянович был гостеприимен, вежлив, но при взгляде на удостоверение подполковника внутреннее сжался, хотя всеми силами пытался не показать непроизвольного страха.
Дубовик про себя отметил, что каждый второй именно так реагирует на обладателя корочек с аббревиатурой КГБ, поэтому поспешил успокоить хозяина квартиры, сказав, какая информация его интересует.
Савелий Лукьянович заметно успокоился, но объяснил, что об этом может говорить только в отсутствии жены, которая, на их счастье, удалилась в гости к дочери и внукам. Она, по словам мужа, как истинная коммунистка, не выносила разговоров о дореволюционном времени, прошлое мужа никогда и ни с кем не обсуждала, тем более что он полностью, как и его братья, принял большевистский режим и стал полноправным членом советского общества.
Но из разговоров Корзинкина Дубовик сразу же понял, что тот болен ностальгией по той, царской России, хотя старательно это скрывает.
– Савелий Лукьянович, – обратился к нему подполковник, – меня интересует семья купца Лыткина. Насколько мне известно из газет, у них в 1910 году произошла страшная трагедия. Что это было? Вы что-нибудь знаете об этом? – Дубовик намеренно не стал произносить никакого имени и сути преступления, чтобы дать возможность Корзинкину сделать это самому в полной мере. Если же тот будет стараться что-то скрыть, то это сразу станет понятно.
– Вы обратились по адресу! – несколько горделиво произнес Савелий Лукьянович. – Я расскажу вам все, что мне известно, а известно мне много, но рассказ этот будет не коротким, поэтому осмелюсь предложить вам немного коньяку и хороших сигарет.
– От коньяка не откажусь, а папиросы предпочитаю курить только свои, – одними уголками губ улыбнулся Дубовик.
– Что ж, пепельница на столе, прошу, – хозяин показал на кресло с приставным столиком по новой моде, которая не очень нравилась Дубовику, так как в ней было что-то простоватое, безликое, но в данный момент это мало волновало его, и он с удовольствием принял приглашение Корзинкина.
Сделав пару глотков хорошего коньяка, выбор которого Дубовик мысленно одобрил, Савелий Лукьянович заговорил:
– В тот год было мне восемнадцать лет. Служил я на почте телеграфистом. Общался, в основном, с молодыми людьми из мещан. Но тогда впервые мы были приглашены на молодежный маскарад к купцу Лыткину, чем весьма гордились. Дом этой семьи считался в городе самым хлебосольным, старшие Лыткины, хоть и придерживались патриархального уклада жизни, но были в меру прогрессивны.
Детей, если я не ошибаюсь, у них было шестеро. Особенно выделялась старшая Дарья. Ох, уж, и красива была! Глаз не оторвать! Тогда она только входила в свой расцвет! Но держала себя со всеми молодыми людьми строго. Да и то сказать, в ту
